Валерия Вербинина - Сапфировая королева

– Виссарион! – пробасила Розалия. – Что с тобой?

– Так что там с Агафоном? – спросил граф.

Неимоверным усилием Хилькевич заставил себя улыбнуться.

– Кажется, я говорил о Пятирукове? – хрипло пробормотал он, раздирая ворот рубашки. Дышать ему все-таки было тяжело, сказывалось колоссальное нервное напряжение последних дней. – Так вот, он убит. Его зарезали и на грудь бросили дохлую ворону.

Розалия беззвучно ахнула. Граф Лукашевский остолбенел. Вань Ли открыл рот, хотел что-то спросить, но передумал и рот закрыл.

– Валевского работа? – неожиданно спросил Вася. – Скажите, да?

– Валевского со счетов сбросьте смело, он не пойдет на мокрое дело, – парировал Жорж.

– Нет, это не он, – покачала головой Розалия. – Исключено!

– Но тогда кто? – выкрикнул Вася по-мальчишески звонким голосом, сжимая кулаки. – Кто же?

– Тот же человек, который прислал мне дохлую ворону через Сеньку-шарманщика, а потом зарезал Коршуна, – спокойно ответил Хилькевич. – Судя по всему, некто решил, что с приездом баронессы Корф настал благоприятный момент, чтобы избавиться от меня. Однако, – и тут в голосе его зазвенела угроза, – он заблуждался.

– Но, черт побери, так не может продолжаться! – вскинулся граф. – Выходит, что же, нас всех одного за другим перережут, как кур? Надо найти его и… и самому ему прописать дохлую ворону!

– Правильно, – кровожадно одобрил Жорж. – Надо его поймать и голову ему оторвать.

– Да поймать его, я думаю, дело нехитрое, – оскалился Хилькевич. – Дело в том, что тот, кто все и затеял, находится среди нас.

Вань Ли икнул и вытаращил глаза.

– Ви сельезно, Виссалион? И кто зе он?

– Признаться, – задумчиво продолжал Хилькевич, – мне было нелегко его вычислить. Зато теперь я совершенно уверен, что это именно он.

И король дна торжествующе поглядел на лжекитайца, который в то мгновение вообще пожалел, что родился на свет. Вася подался вперед, готовый по первому знаку хозяина схватить Вань Ли.

– Виссарион, – пролепетала Розалия, и голос ее с привычного баса взлетел аж до сопрано, – послушай… Ты уверен? Ты уверен, что это именно он?

– Ну конечно, я уверен, – весело откликнулся Хилькевич. – Не правда ли, Жорж?

Розалия оцепенела. Жорж, впрочем, оцепенел тоже.

– Ой, мама… – сказал Вань Ли на чистом русском языке и угас окончательно.

– Послушайте, – сутенер все-таки нашел в себе силы для возмущения, хоть и нерифмованного, – это что, какая-то шутка?

– Нет, – равнодушно ответил Хилькевич, – вовсе нет. Ты подговорил одну из бордельных девиц передать Сеньке сверток с вороной, ты убил Коршуна и вышел из дома, а затем сделал вид, что только что вернулся и тебе никто не открывал. И, наконец, ты убил Агафона, которому даже в страшном сне не могло привидеться, что нужно тебя опасаться.

– Однако… – пробормотал граф Лукашевский. – Я… я даже не знаю, что сказать!

Но Васе Херувиму определенно было что сказать, и он сказал, хоть и в весьма непечатной форме. Затем Вася вцепился убийце своего дяди в горло, повалил его на диван и стал душить. Розалия завизжала и сделала попытку оторвать Васю от ненаглядного Жоржа, но даже дородной бандерше было не под силу остановить разъяренного юношу.

– Виссарион! – стонала Розалия. – Умоляю тебя! Виссарион, это же безумие! Ты хуже наших судейских, они хоть требуют доказательств, прежде чем засадить! У тебя есть доказательства? Скажи, есть? То, что ты сказал, не тянет даже на подозрение!

– А по-моему, все вполне логично, – заметил граф и, не обращая более внимания на удушаемого Жоржа, налил себе в стакан воды.

– А ты что скажешь, Вань Ли? – поинтересовался Хилькевич. – По-твоему, я не прав?

– Откуда мне знать? – пролепетал растерянный китаец. – Но ведь так пло любого можно сказать, что он что-то пеледал или что он мог кого-то там залезать… – Вань Ли умолк и съежился под пристальным взглядом короля дна.

– Конечно, – неожиданно согласился Хилькевич. – Но раз я так сказал, значит, у меня есть доказательства. Все дело в воронах… Вася!

Херувим, который сейчас скорее напоминал демона, чем ангела, внял все-таки зову короля дна и оглянулся. Жорж уже хрипел.

– Хватит, – небрежно молвил Хилькевич. – Это слишком легкая для него смерть. (Розалия всхлипнула.) Он умрет иначе, а пока – не спускай с него глаз!

– Вы сумасшедший старик! – взвизгнул Жорж. Он сипло дышал, его лицо было багрового цвета. – Я никого не убивал!

– Ну да, и к воронам ты не имеешь никакого отношения, – хмыкнул король дна. – Скажите мне, друзья, – он и сам не заметил, как с его языка сорвалось совершенно непривычное для него слово, – а зачем вообще кому-то слать ворон? Допустим, ты желаешь извести этого человека и занять его место. Но для чего…

– Да пропадите вы пропадом с вашим местом! – взвился Жорж. – С чего вы взяли, что оно вообще мне нужно?

Вася угрожающе навис над ним, но сутенер, похоже, исчерпал лимит своего страха. Он глядел зло, и уголок его рта подергивался. Граф посмотрел на него и, покачав головой, отвел глаза.

– Такие знаки, – спокойно продолжал Хилькевич, – хороши разве что в романах, но все книги, как вам известно, есть вранье от первого до последнего слова. Так зачем же переносить в жизнь то, что должно остаться уделом чьего-то необузданного воображения? Разве что, – хозяин дома усмехнулся, – если у убийцы у самого хорошо развитое воображение, если он склонен к театральным жестам и если, наконец, он не слишком умен. Потому что одно его пристрастие к дешевым эффектам позволит его вычислить.

Виссарион Сергеевич сделал паузу и обвел присутствующих тяжелым взглядом. Потом снова заговорил:

– А теперь давайте подумаем, кто из нас по складу характера не побрезговал бы где-то выискивать дохлых ворон, с риском для себя возиться с ними и подкладывать их на место преступления. Возьмем, к примеру, Вань Ли. Похоже ли такое на него? Нет. Максимум, на что он способен, – разыгрывать из себя китайца или увести в другом городе груз с опиумом. Или, допустим, Антонин Лукашевский. Тот может и убить, и зарезать, но какие-то мертвые птицы – не в его характере. С Васей, я думаю, все и так ясно, он чересчур молод для столь сложной комбинации. Что же до тебя, Розалия…

– Ты говоришь, как прокурор! – обозлилась королева борделей. – Но все это слова, слова, слова! – выдала мадам, даже не подозревая, что только что процитировала бессмертного Вильяма Шекспира. – И я вижу, к чему ты клонишь. Мол, Жорж любит дешевые эффекты, единственный среди нас говорит стихами, а значит, ворон подбросить мог только он. Так вот, Виссарион, заявляю тебе: чушь! Чушь, и более ничего! Потому что я хорошо знаю Жоржа и готова за него поручиться. Он не способен на то, о чем ты говоришь!