Валерия Вербинина - Путешественник из ниоткуда

– Полагаю, вы уже узнали все, что хотели узнать, – пробормотал Рубинштейн, не глядя на Амалию.

– Ну, положим, не совсем, – с кошачьей вкрадчивостью ответила она. – Где настоящие чертежи, господин Рубинштейн?

– Что? – болезненно вскрикнул действительный статский советник.

– Бумаги, которые вы держите, – очень хорошая копия или, возможно, частично копия, частично настоящие чертежи, – пояснила Амалия, не сводя с шулера огненного взгляда. – Вероятнее второе, потому что Фрида Келлер тоже видела бумаги и сочла их подлинными. Однако господин Марсильяк заметил то, чего она не заметила.

– Здесь все уголки на месте, – волнуясь, сказал я и вслед за тем рассказал Пирогову, как мы с Амалией нашли обрывок чертежа в логове Васьки Столетова. А на листах, которые представил Рубинштейн, все уголки были на месте.

– Ну так что? – спросила Амалия, глядя на Рубинштейна. – Вы изготовили копию чертежей, тем более что сделать это легче легкого, и захотели их продать? Кому?

– Я тебя в тюрьме сгною! – взвыл Пирогов, теряя самообладание. – Где чертежи? Куда ты их дел?

– Не было никакой копии! – вспыхнул Рубинштейн. – Здесь все, что мне принес Альфред! Я не... – Он хотел еще что-то сказать, но замолчал. Я заметил, что, пока он говорил, Амалия не отрывала взгляда от его лица.

– Но если здесь копии, то, значит, все надо начинать сначала... – простонал Пирогов, который явно терял голову. – Ах, черт возьми...

– Наберитесь терпения, Аркадий! – велела Амалия. – Что именно вам сказал Альфред, когда принес чертежи?

Рубинштейн исподлобья взглянул на нее. Его плечи поникли.

– Сказал, что есть возможность обтяпатъ неплохое дельце, – устало промолвил он.

– И?

– Я был не против. Но потом узнал, что на поиски бумаг послали вас, и мне захотелось... захотелось помериться с вами силами.

Последние слова Рубинштейн произнес тихо и скороговоркой, словно стыдясь их.

– Врет, – категорично заявил Пирогов, в волнении запуская руки в свои волосы. – Как пить дать, врет! Ух, я бы этих ученых... по крайней мере, некоторых... Своими бы руками придушил! Знал же, мерзавец, над чем работает! Нет, подавай ему непременно шуры-муры с белокурой мамзелью, чтоб ее... А жена, видите ли, для него недостаточно хороша! – Действительный статский советник заметался по комнате. – Черт возьми! Вот черт возьми!

– Полно вам, Аркадий, – укоризненно сказала Амалия и вновь обратилась к Рубинштейну: – Кто еще, кроме вас и Альфреда, знал, что чертежи у вас?

– Лиу, – после некоторого колебания ответил Рубинштейн. – И мой сводный брат.

– Это который Акробат? – подняла брови Амалия. – И как они отнеслись к вашей затее – не продавать чертежи, а сыграть на них?

Рубинштейн пожал плечами.

– Думайте что хотите, но Лиу бы никогда меня не предала. – Он вздернул подбородок. – А брат сказал, что идея отличная. Он тоже был о вас наслышан и был не прочь сбить с вас спесь.

– Так я и поверил! – огрызнулся Аркадий. – Чтобы чертежи, которые стоят... Да один черт знает сколько они стоят! И просто так взять и поставить их на кон?

– Мне совершенно неинтересно, верите вы мне или нет, – холодно ответил игрок, – потому что я говорю правду. А чертежи именно те, которые мне принес Альфред. И все уголки там были на месте, так что ищите листки с оторванными уголками где хотите.

– Мы так и сделаем, – отозвалась Амалия. – А где сейчас Альфред, кстати?

Рубинштейн немного подумал.

– Насколько я понял, он опасался неприятностей как раз из-за бумаг. Честно говоря, я не спрашивал у него, куда он направляется. Заплатил ему за чертежи столько, сколько он запросил, и мы расстались. Возможно, Альфред направился в Москву – там у него дача в Сокольниках и квартира неподалеку от Газетного переулка.

– Дача в Сокольниках, говорите? – вскинулся Аркадий. – Замечательно... Горелов! Проводите месье Рубинштейна.

Шулер кивнул ему головой, отвесил поклон Амалии и удалился в сопровождении человека в штатском, который, однако же, отличался военной выправкой.

– Ну-с, Амалия Константиновна, что вы обо всем этом думаете? – спросил Пирогов.

Баронесса Корф вздохнула:

– Думаю, что Рубинштейн нам не лгал, когда сказал, что листки попали к нему от Альфреда. Я очень внимательно следила за его лицом, он был явно поражен, когда узнал, что у него оказалась копия.

– Стало быть, Альфред? – проскрежетал Пирогов.

– Ну да, Альфред, – подтвердила Амалия. – Он состоял в шайке Рубинштейна и отлично знал, что, если что-то утаит от шефа, ему придется несладко. Однако Альфред жаден, вот и решил подстраховаться. Сделал с чертежей копию и, вероятно, смешал листки, так что подлинные оказались в каждом наборе. Один экземпляр он, как принято в их шайке, доставил хозяину и получил за него неплохие деньги, а второй... Второй, очевидно, решил продать самостоятельно.

– Вот как раз второй меня и беспокоит, – вздохнул Пирогов. – Итак! Амалия Константиновна, я еду в Москву. Во что бы то ни стало нужно задержать прохвоста, пока чертежи не попали во враждебные руки. Что же до вас, то вы пока отдыхайте. День выдался для вас непростой, и... – Он говорил и все более терялся под пристальным взглядом собеседницы. – Гхм! К тому же один экземпляр чертежей вы уже отыскали, продемонстрировав, так сказать, совершенно блестящие способности, и...

– Вы хотите сказать, что с меня хватит? – осведомилась Амалия.

– Голубушка, – вздохнул Пирогов, – ну зачем вы так? Мы с вами давно на службе, хорошо друг друга знаем... Не мешайте мне, хорошо? Ваш, не в обиду вам будь сказано, авантюризм, конечно, великолепен, но мы последовали вашему плану, а в результате получили одни осложнения. – Он покачал головой. – У мерзавца Рубинштейна такие высокие покровители, особенно из числа дам... Да и гости – кокотки, шулера и прочая canaille [53]– тоже не преминут нажаловаться куда следует. Еще и в газетах пропечатать могут...

– Ах, какой ужас... – вздохнула Амалия с фальшивым сожалением в голосе.

Пирогов покосился на нее и почему-то побагровел.

– Не подумайте, что я вам не признателен, Амалия Константиновна. Напротив, очень даже благодарен... – Он поглядел на часы и выразительно кашлянул, напомнив мне тем самым Григория Никаноровича, который всегда так делал, когда хотел избавиться от докучного просителя. – Простите великодушно, госпожа баронесса, дела... Мне еще надо распорядиться...

– Конечно-конечно, Аркадий Сергеевич... Кстати, что там насчет Леманна?

– О Леманне можете не беспокоиться, – отозвался Пирогов. – Он должен был уехать на одном поезде с Фридой, но она опоздала из-за плохой дороги, так что он отправился один. Подумал, вероятно: все равно они с ней потом встретятся, а время на вес золота. Да и мои молодцы наверняка его уже взяли.