Джинн Калогридис - Невеста Борджа

Феррандино вошел в зал. Он переоделся и смыл с себя дорожную пыль, но лицо его было коричневым от загара, а темные волосы и борода нестрижены и неухожены. Дочь Ферранте, Джованна, темноволосая пышнотелая девушка семнадцати лет, кинулась ему на шею, и они пылко поцеловались. Несмотря на то что Джованна приходилась Феррандино тетей, он давно уже был влюблен в нее, и она отвечала ему взаимностью; они были помолвлены.

Федерико первым обнял принца.

— Мальчик мой…

Феррандино обнял в ответ его и Франческо и поцеловал обоих, потом оглядел присутствующих. Вид у него был усталый.

— А где отец?

— Присядьте, ваше высочество, — сказал Федерико. Голос его был полон тепла и печали. Феррандино встревоженно взглянул на него.

— Только не говорите мне, что он умер! — Джованна, стоявшая рядом, успокаивающе коснулась его руки.

Федерико крепко сжал губы.

— Нет, — сказал он и добавил, когда молодой принц уселся: — Хотя это было бы лучше.

— Рассказывайте, — приказал Феррандино. Он взглянул на остальных, стоявших вокруг стола, и сказал: — И вы тоже садитесь. Рассказывайте, дядя Федерико.

Федерико тяжело вздохнул и опустился на стул рядом с племянником.

— Твой отец уехал, мальчик мой. Уплыл на Сицилию, насколько мы можем понять, и забрал с собой сокровища короны.

— Уехал? — Принц изумленно уставился на него, приоткрыв рот. — То есть как — уехал? Вы хотите сказать — ради собственной безопасности?

Он оглядел сдержанные лица присутствующих, словно прося о слове или жесте, которые помогли бы ему понять, что происходит.

— Ушел как дезертир. Он скрылся ночью, никому ничего не сказав. И оставил королевство без денег.

Феррандино окаменел. Некоторое время он молчал, ни на кого не глядя. У него начала подергиваться щека. Молчание нарушил Федерико.

— Мы сказали народу, что король Альфонсо отрекся от трона в твою пользу. У нас не было другого способа сохранить доверие баронов.

— Они продемонстрировали мне сегодня свое доверие, — напряженно произнес Феррандино. — Обстреляли нас и убили какое-то количество людей и лошадей. А несколько дураков даже напали на нашу пехоту с мечами в руках. — Он помолчал. — Моим людям нужно продовольствие. Они не могут воевать на пустой желудок. Они и так уже измотаны. Когда они узнают…

Он не договорил и спрятал лицо в ладонях, потом склонился вперед, коснувшись лбом стола. Все молчали.

— Они узнают, что ты — король, — сказала я, сама удивившись своей внезапной, страстной речи. — И из тебя будет куда лучший король, чем из моего отца. Ты — хороший человек, Феррандино. Ты будешь обращаться с людьми справедливо.

Феррандино выпрямился и отнял руки от лица, заставляя себя забыть о бедах. Принц Федерико взглянул на меня с одобрением.

— Санча права, — сказал Федерико, поворачиваясь к племяннику. — Возможно, сейчас бароны не доверяют нам. Но ты — единственный, кто может завоевать их доверие. Они увидят, что ты справедлив в отличие от Альфонсо.

— На это нет времени, — устало произнес Феррандино. — Французы скоро будут здесь, а их армия превосходит нашу по численности втрое. А теперь у нас нет и денег.

— Французы придут, — мрачно согласился Федерико. — И нам остается лишь сделать все, что в наших силах. Но Джофре Борджа написал своему отцу, Папе. Мы получим для вас войска, ваше высочество. А если я сплаваю на Сицилию, я добуду вам денег вот этими самыми старыми, усталыми руками. — Он драматическим жестом простер руки перед собой. — Клянусь. А теперь мы должны отыскать способ выжить.

Какой-то инстинктивный порыв заставил меня подняться, подойти к Феррандино и преклонить колени.

— Ваше величество, — сказала я, — я клянусь вам в верности как моему суверену и господину. Все, что у меня есть, принадлежит вам. Я полностью в вашем распоряжении.

— Милая сестра, — прошептал он и крепко сжал мою руку.

Феррандино помог мне подняться, и в тот же миг Федерико опустился на колени и тоже принес клятву верности. И то же самое сделали, один за другим, все члены семьи. Нас было мало, нас терзал страх и неуверенность в завтрашнем дне, и голоса наши слегка дрожали, когда мы закричали: «Viva Re Ferrante!»

Но никогда сердца наши не были столь искренними и убежденными, как в тот момент.

Так пришел к власти король Ферранте II Неаполитанский — без церемонии, без короны, без драгоценностей.

После возвращения Феррандино Неаполь оказался переполнен солдатами. Арсенал находился к востоку от королевского замка, рядом с берегом; его защищали старинные, еще анжуйские стены — и более новые, построенные Ферранте и моим отцом. С балкона моей спальни как раз открывался вид на арсенал, и я никогда еще не видела столько пушек и столько железных ядер размером с человеческую голову. Сколько я себя помнила, арсенал всегда был заброшенным местом, заполненным безмолвными пушками, поржавевшими от соли и водяной пыли. Теперь же он был полон суеты и шума: солдаты возились со снаряжением, упражнялись и кричали друг на дружку.

Наш дворец тоже был окружен военными. В зимние дни, когда было не очень холодно и светило солнце, я любила есть на балконе, но теперь отказалась от этой привычки, поскольку вид солдат, выстроившихся на стенах замка с оружием на изготовку, действовал на меня удручающе.

Каждое утро к Феррандино являлись его офицеры. Он целыми днями сидел в кабинете, прежде принадлежавшем его деду, обсуждая с принцами и старшими офицерами возможную стратегию. Феррандино было всего двадцать шесть лет, но морщины на его лбу могли принадлежать человеку куда более старшего возраста.

О наших военных планах я знала только то, чем со мной делился Альфонсо, часто присутствовавший на этих совещаниях. Он рассказывал, что Феррандино издал королевский декрет о снижении налогов на дворян и пообещал награду и возвращение земель тем, кто останется верен короне и вместе с нами будет сражаться против французов. В народе ходили слухи, будто наш отец добровольно отрекся от трона в пользу сына и удалился из Неаполя в монастырь, замаливать свои многочисленные грехи. Тем временем мы ждали известий от Папы и испанского короля, рассчитывая на их войска. Феррандино и братья-принцы надеялись, что декреты повлияют на баронов и те пришлют своего представителя с обещанием поддержки. А вот чего Альфонсо не говорил, но что мне было совершенно ясно, — так это того, что в основе всех этих упований лежало глубокое отчаяние.

С каждым днем вид у молодого короля делался все более затравленным.

Ну а пока что Альфонсо и Джофре упражнялись в фехтовании, чтобы ослабить терзавшее всех нас напряжение. Альфонсо был куда лучшим фехтовальщиком: его обучали на испанский манер, да и просто он был куда способнее от природы, чем мой невысокий муж. Он произвел на Джофре сильное впечатление, и они быстро стали друзьями. Поскольку Джофре всегда стремился понравиться своему окружению — а теперь в него входил и мой брат, — он стал обращаться со мной с большим уважением и перестал наведываться к куртизанкам. Мы трое — Альфонсо, Джофре и я — сделались неразлучны. Я смотрела, как двое моих мужчин фехтовали на незаточенных мечах, и подбадривала их обоих.