Владимир Андриенко - Сотрудник Абвера. Вдова: Архив царского профессора

– Я решил взять вас с собой, Лавров.

– Могу я спросить куда, герр капитан?

– Майор, – поправил его Лайдеюсер.

– Простите, герр майор. Но все же куда мы направляемся?

– В Брайтенфурт. Я получил новое назначение.

– А что это за назначение?

– Абвершкола. Совсем небольшая. Всего четыре группы курсантов по 20-40 человек.

Лавров понял, что это понижение для Лайдеюсера.

– Вам дали новый чин. Но перевели на мелкую работу.

Лайдеюсер не обратил внимания на его слова и спросил:

– Вы что-то понимаете в технике, Лавров?

– В технике? Не так много, а что?

– Школа, где я буду заместителем начальника – школа технического профиля.

– Тогда я вам зачем, герр майор?

– Вы служили в НКГБ, и вы ценный специалист по заброске. Пусть не технически. Но вы многое сможете дать агентам, которых готовят в Брайтенфурт.

– Вы настолько мне доверяете, герр майор?

– Нет, Лавров. Но даже если предположить что вы агент красной контрразведки, чем вы сможете нам навредить из Брайтенфурта? Выход за пределы школы вам будет запрещен. И вы станете приносить пользу рейху, Лавров.

– Я никогда не занимался преподаванием, герр майор.

– И что из этого, Лавров. У вас есть знания по интересующей нас теме. Станете ими делиться. Здесь нет ничего сложного.

– Работа в разведшколах НКГБ поручается не всем.

– Идет война. И ныне срок обучения агентов весьма невелик. Для разведчиков ближнего тыла от 2 недель до месяца. Для разведчиков глубокого тыла – шесть месяцев. Для радистов – четыре месяца. А для диверсантов – месяц.

– И вы считаете, что за месяц можно подготовить диверсанта или разведчика?

– Большинство из них провалится сразу же. Но вы сами видели, Лавров, что подобного материала у нас в лагерях достаточно.

– Это пока, герр майор. В 1941 году вы наступали. Но теперь вы не наступаете.

– Лавров, вы слишком узко смотрите на обстановку на фронте. Неужели вы думаете, что вермахт потерял свою наступательную мощь? Нет. К лету наши армии снова двинутся вперед, и вы будете удивлены, Лавров. Так что недостатка в человеческом материале у нас не будет.

– Но что я буду им преподавать конкретно?

– В Брайтенфурт для более качественной подготовки агентов курсанты разбиты на удобные группы по пять-двадцать человек. Занятия носят характер лекций и практики на местности. Большинство должны уметь собирать информацию. И с этой методикой вы их станете знакомить. Больше того вы хорошо знаете структуру советских вооруженных сил…

И вот перед Лавровым 20 человек курсантов группы «Технише-Люфт». В этой группе готовили агентов для ведения разведывательной работы по авиационным заводам СССР.

– Сегодня я хочу подвести итоги нашего последнего практического занятия, господа, – начал Лавров. – Как вы помните – вы отрабатывали приемы, как вести себя на допросе, если на той стороне вы попадете в органы безопасности. Я внимательно наблюдал за вашей работой, и пришел к неутешительному выводу – большинство из вас сразу провалится! Курсант Гамилов!

– Я, господин инструктор.

– Представьте, что сейчас я допрашиваю вас. Я офицер красной контрразведки. Вы готовы?

– Так точно!

– Вот вы пишете, что вы инженер. Это так?

– Так точно, господин инструктор. Я на самом деле инженер.

– Это прекрасно, но как вы объясните ваше присутствие в прифронтовой зоне? У вас ведь было такое задание вчера?

– Да.

– Тогда отвечайте и не делайте вчерашних ошибок!

– Я работал на харьковском авиационном заводе. Эвакуироваться осенью 1941 года не успел.

– Почему? – задал вопрос Лавров.

– Не смог выехать из-за больной матери.

– И где вы были все эти месяцы?

– Жил в доме моей матери. Скрывался от немецкой мобилизации специалистов. Затем решил присоединиться к своим. Выбрался из города и пришел к вам, – сказал Гамилов.

– В каком цеху работали на авиационном заводе?

– В третьем.

– Кем? Ваша должность?

– Инженер сборочного цеха.

– Заработная плата по вашей категории?

– 480 рублей.

– Где жили в Харькове?

– На улице Ленина, 19/38.

– Какой памятник стоит на этой улице?

– Их несколько, но самый большой памятник Ленину.

– Другие памятники?

Курсант четко ответил:

– Свердлову, борцам революции и рабочему.

Инструктор спросил:

– Что написано на табличке памятника Свердлову?

– «Борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову».

– Неверно! «Пламенному борцу революции товарищу Якову Михайловичу Свердлову». Но продолжим дальше! Имя старшего мастера в 3-ем цеху?

– Троекуров.

– Маленького роста, пожилой с лысиной? – спросил Лавров.

– Нет, Троекуров молодой человек, не больше 30 лет. Высокий блондин.

– Сегодня лучше, чем вчера, Гамилов. Вы обратили внимание на мелочи. И это правильно. Но все равно есть ошибки! И даже такая вот мелочь может стоить вам жизни.

– Одно слово на памятнике? – спросил Гамилов.

Лавров ответил:

– Я, будучи следователем, спросил бы вас так: Часто ли вы проходили мимо памятника Свердлову? Вы ответили бы, что очень часто. И это правильно! Иначе и быть не могло. И только затем я спросил бы вас о надписи на памятнике. Это всего четыре слова и имя, отчество и фамилия. И из первых четырех слов вы упускаете одно. Вместо «Пламенному борцу революции товарищу…», вы говорите «Борцу революции товарищу…» Мимо этой надписи вы проходили сотни раз. Какой вывод напрашивается? Курсант Щетинин!

Щетинин встал и сказал:

– Напрашивается вывод, что человек лжёт и никогда не был в указном им месте.

– Именно так! – сказал Лавров. – Обращайте внимание на мелочи.

– Но, господин инструктор, все ли следователи НКВД так хорошо знают город Харьков? – спросил Гамилов.

– А если вам попадется человек из Харькова, который проживал на этой улице и знает все памятники что там стоят? Лично для вас это провал и расстрел! А все почему? Вы должны знать легенду досконально! В том же Харькове еще в 1940 году взяли агента немецкой разведки. Им оказался бывший житель Харькова, и город он знал хорошо. Но он жил в Харькове до революции! А улицы за 20 лет советской власти сменили свои названия. И он назвал улицу «Дзержинского» старым именем «Мироносицкая». Это было случайно в разговоре. И привело к провалу агента!

В кабинет вошел комендант школы капитан Глазенап.

Лавров подал команду:

– Встать! Смирно!

Глазенап жестом приказал курсантам сесть и обратился к Лаврову.

– Вас срочно вызывает майор Лайдеюсер, Роман Романович.

– У меня занятие, господин капитан.

– Я отведу курсантов в кабинет для практических занятий. Это приказ заместителя начальника школы…

В Брайтенфурте обучалось четыре группы курсантов: «Технише-люфт» – техническая авиационная, «Люфт» – авиационная, Geheimdienst – разведки и Funkaufklärung – женская радиоразведки.