К Сэнсом - Стенание [другой перевод]

Это был смелый вопрос для простого подмастерья.

— Элиас, — предостерегающе проговорил Оукден.

— Я только хочу выяснить правду, Элиас, установить, что же на самом деле произошло, и, если смогу, сделать так, чтобы убийцы мастера Грининга предстали перед правосудием, — заявил я, проигнорировав его вопрос. — Я должен кое-что спросить у тебя.

Юноша по-прежнему смотрел подозрительно, и я ободряюще добавил:

— Насколько я знаю, в вечер убийства ты был дома.

— Да, вместе с матерью и сестрами. И к нам приходил сосед. Я сказал это на дознании.

— Да. Еще мне известно, что до этого ты сорвал нападение на жилище мастера Грининга.

— Это я тоже рассказал коронеру. В тот день я пришел в типографию рано утром — было много работы, — а рядом с хибарой стояли двое, пытаясь открыть замок. Они держались тихо: думаю, знали, что мастер Грининг внутри.

— Но это были не те люди, которые напали на него потом?

— Нет. Старый Хаффкин описал тех, кто убил моего бедного хозяина: оба крепкие и высокие. А эти двое были совсем не такие. Один низенький и толстый, а другой худой, со светлыми волосами, и у него не хватало половины уха. Как будто отрублено мечом, а не большая дыра, как когда уши прибивают к позорному столбу.

— Они были вооружены?

— У них на поясе висели кинжалы, но сейчас многие их носят.

— Как они были одеты?

— В старые кожаные куртки.

— То есть в дешевую одежду?

— Да. — Элиас немного успокоился, увидев, что я повторяю старые, уже знакомые ему вопросы. — Но нынче большинство так одеваются, когда богатые хапуги и знатные бездельники забирают все себе.

— Не дерзи моему хозяину, хам, — возмутился Николас.

Я примиряюще поднял руку. Мне несложно было стерпеть мальчишескую дерзость, если это давало информацию. И я понял, что этот юноша, похоже, придерживается самых радикальных взглядов на устройство общества.

— Когда случилось первое нападение? — спросил я. — Мне говорили, что за несколько дней до убийства.

— За неделю. В понедельник, пятого числа.

Я нахмурился, поняв, что это было до кражи рукописи, а стало быть, не имело смысла.

— Ты уверен? Не путаешь дату?

Рук прямо посмотрел на меня:

— Это день рождения моей матери.

Я кивнул:

— И что ты сделал, увидев тех двоих?

— То, что на моем месте сделал бы любой хороший подмастерье. Закричал: «За дубины!» — чтобы остальные парни на улице знали, что здесь беда. Несколько человек прибежали на помощь, хотя и не очень скоро — было рано, они, наверное, еще не встали. Если сомневаетесь, они подтвердят, какого числа было дело. Однако эти двое уже скрылись — перелезли через стену сада позади мастерской мастера Грининга. Несколько человек бросились за ними, но не догнали. — (Я подумал, что злодеи перед нападением хорошенько обследовали местность вокруг жилища Грининга, чтобы знать, куда бежать.) — А я остался и постучал хозяину.

— И как он отреагировал, когда ты все ему рассказал?

— Он встревожился. А вы как думали? — грубо ответил Элиас.

Николас предостерегающе на него посмотрел, но парень не придал этому значения.

— У твоего хозяина были какие-нибудь догадки, кто могли быть эти люди? — продолжил я расспросы.

— Он решил, что это случайные воры. Но они, должно быть, связаны с теми, что пришли потом и убили мастера Грининга. Верно? — поинтересовался подмастерье.

Я уловил в его голосе легкую дрожь. Несмотря на свою браваду, молодой Рук был всерьез напуган. Но если на жилище Грининга напали за неделю до убийства, зачем же он беспечно открыл дверь, когда к нему постучались неизвестные люди? Или его успокоили вежливая манера, с которой говорили посетители, их приличный вид — ведь у одного из них под грубой рубахой была кружевная рубашка? Снова взглянув на Элиаса, я подумал, не знает ли он про книгу. Если знает, то это явно представляет для него опасность. И все же парень не спрятался, как, похоже, сделали трое друзей Грининга, а стал работать по соседству.

— Что тебе известно о друзьях бывшего хозяина? — неуверенно спросил я. — Мне тут назвали три фамилии: Маккендрик, Вандерстайн и Кёрди.

— Я встречался с ними. — Подмастерье снова прищурился. — Хорошие, честные люди.

— Они могли бы дать отчет о своих перемещениях в ту ночь, — сказал я с ободряющей улыбкой, — но почему-то их нигде не видно уже несколько дней.

— Я тоже не видел их после убийства.

— Маккендрик — шотландская фамилия, — напрямик заявил Николас. — А совсем недавно мы воевали с шотландцами.

Рук гневно посмотрел на него:

— Паписты выгнали мастера Маккендрика из Шотландии за то, что он называл душу папы вонючей менструальной тряпкой. А ведь так оно на самом деле и есть.

— Элиас! — одернул его Оукден. — Не говори таких слов в моей типографии.

Я умиротворяюще поднял руку:

— Скажи, а был мастер Грининг близок с какой-нибудь женщиной? Ведь твой хозяин был еще молодым человеком…

— Нет. С тех пор как его бедная жена умерла, он полностью посвятил себя работе и служению Богу.

Я уже обдумывал, как бы половчее задать Элиасу вопрос, принимал ли он сам участие в религиозных дискуссиях между Гринингом и его друзьями, когда Овертон вдруг выпалил:

— А как насчет этого Джурони Бертано, которого, я слышал, мастер Шардлейк упоминал наверху? Грининг знал его?

На лице Рука отразился страх, и вся его напускная грубость моментально исчезла. Он попятился.

— Откуда вам известно это имя? — спросил он и посмотрел на Оукдена. — Хозяин, этих людей подослал епископ Гардинер!

Не успел Джеффри что-либо ответить, как его подмастерье с покрасневшим от страха и злобы лицом закричал на меня:

— Ах ты подлый горбатый папист!.. — И с этими словами ударил меня по лицу, отчего я пошатнулся.

Парень остервенело бросился на меня и, учитывая его габариты, вполне мог бы покалечить, если бы Николас не схватил Элиаса за горло и не оттащил в сторону. Юноша вырвался, вцепился в Овертона, и оба повалились на пол. Мой помощник схватился за меч, но Рук оттолкнул его и кинулся в открытую дверь типографии, и его шаги загремели по лестнице. Я услышал крик жены Оукдена: «Элиас!» — и стук входной двери.

Через секунду Николас был уже на ногах и бросился вниз по лестнице вслед за беглецом. Оукден и я смотрели из окна, как мой ученик стоит на людной улице, озираясь по сторонам и высматривая Элиаса, но тот уже скрылся. И неудивительно: парень знал эти улицы и переулки как свои пять пальцев.

Джеффри уставился на меня с изумлением и тревогой:

— Почему это имя вызвало у него такой ужас? Я никогда не видел Элиаса в подобном состоянии.

— Не знаю, — тихо ответил я, вытирая со щеки кровь.

Вернулся Николас.

— Убежал, — печально констатировал он. — Вы ранены, хозяин?