Илья Баксаляр - Завтрак с Машиахом

– Куда нам надо ехать?

– В Раммалу. Люди ждут. Знак свыше дан. Шайтан вышел на тропу войны.

***

Моше Шамон наконец заметил бригадного генерала и подал ему знак подойти. Овальская еще какое-то время обнимала старика в черном плаще в окружении удивленных руководителей страны. На премьер-министра никто не обратил внимания. Он давал указания бригадному генералу быстро, но отчеканивая каждое слово. Первым опомнился Галиви, который заметил, как Моше Шамон отдает незаконные приказы:

– Господин премьер-министр, мы запретили вам начинать военные действия на этой территории!

Но Моше Шамон не услышал руководителя разведки, увлекшись постановкой задачи по уничтожению вражеского гнезда в мечети Аль-Акса. Генеральный прокурор, спикер Кнессета, Овальская и Бен-Аарон повернулись к главе правительства, который затевал войну против всего исламского мира.

– Этого делать нельзя! Начнется мировая война! Поймите вы это! – Мэир Кахана почти кричал, пытаясь остановить Моше Шамона.

Но премьер-министр даже не повернулся. Он отдал последние указания твердо и убежденно и на всякий случай уточнил:

– Ты все понял?!

– Так точно! – генерал отдал честь, ожидая самого последнего указания.

Наступила тишина. Осознание того, что катастрофа неизбежна, постепенно охватывало собравшихся, стоявших неподалеку от полуразрушенного дома на краю площади перед мечетью Аль-Акса. Моше Шамон на минутку отвернулся от бригадного генерала в сторону своих оппонентов:

– Что вы так смотрите на меня? Решение принято и будет исполнено, хотите вы этого или нет. Я, в отличие от вас, войны не боюсь и знаю одно: враг уважает только силу. Поэтому мое решение окончательное и бесповоротное, а со своей прокуратурой и Кнессетом можете идти куда подальше, – премьер-министр повернулся к бригадному генералу, что-то хотел добавить, но в это время раздался громкий телефонный звонок.

Он прислушался, мобильник звонил в руках у Арона Дьяхи. Из-за спины Бен-Аарона появился молодой человек, он также держал в руках телефон.

– Вот, значит, кто у нас загадочный руководитель тайного отдела «Моссада» по имени Моше Айтон. Вас даже не знает сам директор разведки. Вы и есть тот самый человек, который приказал убить всю мою семью. Именно вы направили своего человека Альфреда Рафи зарезать наших агентов в Восточном Иерусалиме, чтобы скомпрометировать меня. Вы подталкиваете премьер-министра к войне, чтобы выполнить главную вашу задачу – построить храм на месте исламской святыни, – Овадья приблизился к премьер-министру. – Ковчега Завета у палестинцев нет. Это землетрясение спровоцировало не тайное оружие наших предков, а система блокировки самого важного артефакта в мире, – он показал в сторону профессора с телефоном, – а с вами долгое время общался не профессор истории и теологии, а матерый убийца, который заботился не о нашей стране, а о своих личных интересах. – Менахем повернулся к Арону Дьяхе. – Вы и есть главный коэн мира, но пока нет храма, вы не обладаете той властью, которая была в древности у ваших предков. Вы делали все, чтобы добиться одного, самого важного для себя решения. Но сами по себе вы не способны изменить ситуацию, поэтому, чтобы прийти к конечной цели, выбрали в качестве орудия главу правительства, который стал игрушкой в многоходовой игре.

– Постойте, постойте, молодой человек, – Моше Шамон растерянно посмотрел на своего советника в области истории и религии. – Профессор, объясните, что все это значит?

Золотая оправа съехала с большого носа историка, телефон выпал из рук, он был смертельно напуган, руки тряслись, глаза бегали, стараясь за что-то зацепиться.

– Господин премьер-министр, – голос Арона Дьяхи задрожал, – вы верите этому мальчишке, который возомнил себя судией вроде пророка Самуила? Так это не так. Он всего лишь простой иудей, коих полон мир. Да и с головой у него не все в порядке, раз несет такую ахинею обо мне. Вы же знаете меня много лет и понимаете, что я желаю Израилю только процветания.

По улицам Восточного Иерусалима с завыванием сирены мчалась машина скорой помощи. Яркое солнце стояло над городом, наполняя светом старые кварталы. Уставшие люди по-прежнему стояли у своих домов, с тревогой ожидая продолжения предутренних событий. Гул, так напугавший жителей, прекратился, землетрясение больше не повторялось, только столб черного дыма все еще накрывал мечеть Аль-Аксу, вызывая в них пугающее чувство приближения конца света. К центральной площади исламской святыни подтягивались танки, в воздухе звучал непрерывный грохот барражирующей над городом фронтовой авиации, которая готовилась к атаке. Длинная колонна военных грузовиков, вытянувшись по всей длине центральной улицы, направлялась к мечети. Десятки полицейских в бронированных джипах на полной скорости неслись по пустым дорогам, пугая людей противным воем сирен и блеском синих мигалок. Теперь жители города боялись не столько землетрясения, сколько многочисленных солдат израильской армии, которые заполонили все улицы и площади.

Машина скорой помощи мчалась навстречу военной технике, заглушая вой полицейских автомобилей. Она свернула на дорогу, ведущую к Вифлеему через контрольно-пропускной пункт на израильско-палестинской границе. Шоссе спускалось вниз, водитель скорой помощи увидел длинный, высотой в шесть метров бетонный забор, бесконечной полосой тянувшийся от горизонта до горизонта, разделяя две территории некогда единой страны. Дорога подошла к границе. У металлических ворот скорую помощь остановили израильские военные:

– Куда направляетесь? – рыжеволосый молодой сержант с автоматом за спиной подошел к водителю.

– Больного везем в Раммалу, у него крайне тяжелое состояние.

– А почему не лечитесь в больнице Иерусалима?

– Да куда тут! Отвезли его в местный лазарет, но дежурный персонал принимать больного не стал, говорит, что свободных мест нет, вот заставили везти человека на Западный берег.

– А где фельдшер? – поинтересовался военный.

– Не захотел ехать с больным.

– Почему так?

– Да вы сами посмотрите, кого везти приходится, – шофер натянул марлевую повязку, которая висела на его подбородке. – Умирающий старик, где-то подхватил холеру. С ним возиться никто не хочет, а мне вроде как грех на душу брать неприлично, не бросишь же его посреди дороги, вот и пришлось одному везти в Раммалу. Там, говорят, его родственники живут. Да и врачи не такие бездушные, как у нас.

Сержант отпрянул от машины.

– Так ты говоришь, пациент болеет холерой?

– Да, надо было именно мне поехать на этот проклятый вызов к одинокому старику. Вечно мне по жизни не везет.