Ирина Лобусова - Смерть в катакомбах

— Подонки… — Молодой затрясся, как в лихорадке, — что они сделали с ним!..

Старик быстро раскрыл мешок, достал стеклянные склянки с какими-то медицинскими препаратами и принялся обрабатывать тело различными растворами. В результате этих операций тело уменьшалось в размерах просто на глазах!

— Почему мы сразу не пролезли через эту стену, зачем нужно было идти через все кладбище? — не выдержал молодой.

— Захоронения шли до поздней ночи, — пробормотал старик, — я боялся, что возле этой стены могли оставить охрану. И потом, я люблю гулять ночью по кладбищу.

Молодой выругался сквозь зубы, но, чтобы старик не услышал, отвернулся в сторону. И тут же издал дикий вопль.

Фонарь вывалился из его руки, но, к счастью, не погас, упав на дно ямы.

— Он смотрит! — вопил молодой. — Глаза! Я вижу его глаза!

— Замолчи! — попытался остановить его старик, но это было бесполезно.

Молодой рванул и быстро побежал вперед. Он пытался добраться до стены и выпрыгнуть наружу. Но в тот самый миг, когда до нее оставалось буквально меньше метра, на него вдруг навалилась темная тень, подмяла под себя. Раздался предсмертный хрип, затем какое-то бульканье…

Раздавив все свои склянки и забыв про тело мертвого паренька, старик тоже бросился наутек. Он решил бежать не к стене, а, наоборот, петлять между могил.

Некоторое время ему удавалось так лавировать среди могильных крестов. Но темная тень настигла и его.

Какое-то темное облако налетело на старика. Только рука его, мелькнув в воздухе, словно пыталась вырваться из этого плена. А затем упала вниз, поглощенная разлившейся чернотой.

Мертвое тело паренька, лежащее на краю ямы, вдруг медленно поползло по земле. И так ползло вниз до тех пор, пока не скатилось в яму, обратно, не рухнуло вниз, на другие тела. Догорев, фонарь погас, и все вокруг скрыла сплошная морозная темнота…

Одесса, 4 января 1942 года

Гирлянду из электрических лампочек развешивали по периметру. Старались сделать так, чтобы освещен был весь фасад. Перебоев с электричеством в городе больше не было. И оттого ночные заведения получали долгожданную возможность устраивать для себя электрическую яркую рекламу, заманивая новых клиентов.

Ночная жизнь в Одессе буквально расцвела после пышной встречи нового, 1942 года в ресторане «Румания» — бывшем кафе Робина на Екатерининской улице, в 12 номере.

Там было устроено очень пышное торжество. Выступали специально приглашенные артисты оперного театра, балетная труппа и даже модный джаз-оркестр. Столы, накрытые в стиле фуршет, много выпивки, в том числе знаменитого одесского шампанского, ярко украшенный разноцветными гирляндами зал — все было готово к тому, чтобы приглашенные гости веселились до упаду… Забыв о том, что где-то рвутся снаряды и идет война.

Вся верхушка румынской власти и немногочисленные немецкие чины, оставшиеся в городе, бурно и весело отпраздновали в ресторане «Румания» Новый год — так, что дым стоял столбом. И эта встреча Нового года стала тем толчком, который позволил открываться и развиваться многочисленным ночным заведениям, показав, что оккупанты хотят развлекаться и деньги у них есть.

Кабаре, кафешантаны, ночные коммерческие ресторации, музыкальные клубы, театры-кабаре и мюзик-холлы как грибы после дождя принялись расти на каждом углу. И ночная жизнь в городе стала бурлить — до самого утра из модных заведений, расположенных на Дерибасовской, Екатерининской, Ришельевской, Ланжероновской, слышались громовая музыка и пьяные вопли. А возле всех выходов и входов в заведения стояла охрана из вооруженных румынских солдат.

Пьяные гуляния и оргии были, конечно, делом прекрасным, но партизан в Одессе никто не отменял. И после взрыва комендатуры на Маразлиевской оккупантам с самого начала стало ясно, что сопротивление будет долгим и жестоким. А значит, охрана должна быть вооружена до зубов и находиться там, где больше всего бурлит жизнь.

Кроме немцев и румын, посетителями модных ночных заведений были многочисленные спекулянты, мошенники всех видов и мастей, деятели подпольной черной биржи, под румынским крылом сразу же принявшейся функционировать в Одессе, с тем, чтобы выжать из богатого портового города как можно больше соков.

В делах черной биржи активно участвовали и румынские офицеры, жаждущие заработать как можно больше денег, а потому тайком торгующие ворованными медикаментами, продуктами, хорошим алкоголем, тканями и другими товарами широкого потребления.

Еще одними посетителями модных ресторанов стали бандиты, уголовные элементы, в среде которых произошел настоящий раскол. Весь уголовный мир поделился на две части, которые стали просто непримиримыми противниками по жизни.

Одна часть уголовников отправилась на фронт, посчитав невозможным стоять в стороне, когда на их родной земле происходит чудовищная, жестокая война с врагом, который напал подло — по беспределу, нарушив все основные понятия. Бандиты видели зверские казни ни в чем не повинных людей, знали, как поступают фашисты с мирным населением, захватывая, оккупируя города.

Забыв все свои понятия и уголовные привычки, переполненные праведным гневом и болью, они рвались на фронт, многие даже за то, чтобы кровью искупить свои грехи.

Вторая же часть уголовного мира действовала по прямо противоположному принципу и придерживалась старых воровских традиций и понятий. По этим старым понятиям и правилам, появившимся еще в 1930-х годах, ворам и всем уголовникам, вступившим на воровской ход, категорически запрещалось иметь какие-либо отношения с государством, идти на воинскую службу и тем более вступать в любую войну, которую ведет государственная власть. Эти уголовники и противоставляли себя целому миру, и не желали иметь ничего общего с общественным строем и государством.

Жители оккупированных городов и сожженных сел были их врагами, и им было абсолютно все равно, как ведут себя оккупанты на этой земле. В первую очередь их интересовала собственная выгода, нажива и то, как вести в изменившихся условиях прежнюю жизнь.

Тем более, что румынская комендатура вроде бы отменила все судимости, полученные при советской власти. И уголовными расследованиями новые власти уж точно не занимались.

Поэтому вторая часть уголовников, оставшаяся в оккупированных городах, не видела в немцах и румынах врагов. Они продолжали заниматься тем, чем и раньше занимались — грабить продовольственные базы и склады, мошенничать, воровать у зажиточных граждан.

Именно эта вторая часть уголовников стала завсегдатаями ночных ресторанов, и им было абсолютно все равно, что в двух шагах от пьяных оргий с оглушительной музыкой, девицами и шампанским стоят виселицы, гибнут безвинные люди, рвутся снаряды, падают бомбы и умирают солдаты, готовые умереть, но только не отступить ни на шаг.