Елена Хорватова - Сезон долгов

– Конечно, мне следовало бы осыпать тебя упреками и напомнить, что я предупреждал о последствиях... Но из чувства милосердия не буду. Упреками все равно не поможешь! Давай думать, как вывернуться из новой беды.

– Да что тут можно придумать?

– Ну, прежде всего, можно было бы предупредить о факте шантажа твоего следователя. Уверен, что он принял бы меры к аресту Заплатина, причем в момент передачи денег, так сказать, с поличным... Но при этом откроются нежелательные секреты.

– В том-то все и дело, что откроются! Поэтому Алексей так уверен в собственной безнаказанности и ведет себя до предела нагло. О, как же я все запутал! Выхода нет.

– Успокойся, выход есть всегда, – Дмитрий ненадолго задумался. – Поступим следующим образом: дай телеграмму в банк с просьбой отменить твое распоряжение о доставке денег и попроси, чтобы на телеграфе тебе заверили копию отправленной тобой телеграммы. Потом я сниму у тебя показания о факте шантажа со стороны Заплатина, я все-таки тоже судебный следователь, хоть и из другой губернии, но лицо не совсем уж частное. Мы заклеим листы с показаниями в конверт, опечатаем вместе с копией телеграммы и передадим нотариусу. Кстати, ты взял с Заплатина расписку о получении от тебя трех тысяч?

– Нет.

– Феликс, ты ведь юрист, а ведешь себя как гимназист седьмого класса. Надеюсь, у тебя не хватило ума подписать вексель или долговую расписку на недоданную Заплатину сумму?

– Он поверил мне на слово.

– Еще один юрист! Правда, этот Заплатин, в отличие от тебя, так и не доучился. Ну что ж, то, что ты не дал никаких письменных обязательств – плюс, хотя отсутствие подтверждений о получении Заплатиным денег – большой минус...

– Плюс, минус – я вообще плохо понимаю, о чем ты говоришь!

– Друг мой, мы должны принять какие-то меры для твоей защиты. В случае нежелательного поворота событий эти бумаги у нотариуса, датированные сегодняшним числом, подтвердят факт шантажа. Хотя подтверждение одностороннее, заплатинской расписки, увы, нет, и хороший адвокат, если дело дойдет до суда, будет настаивать, что обвинение сфабриковано. Но на этапе предварительного дознания следователь, надеюсь, поверит, что тебя шантажировали, так как показания о шантаже, пусть неофициальные, были оставлены у нотариуса задолго до того, как вопрос об этом, не дай Бог, станет фигурировать в следственном деле.

– Вот судейский крючок! Ладно, Митя, я положусь на твое слово, хотя так и не понял, в чем соль интриги. Я ведь все равно не хотел говорить об этом следователю.

– Не исключай, что ему это станет известно без тебя. И мы пока не можем предположить, каким образом будут развиваться события. Нужно подстраховаться на любой случай. Кстати, если ты не возражаешь, копию твоих показаний я бы хотел оставить у себя.

– Зачем?

– Полагаю, мне нужно заняться приватным расследованием дела об убийстве твоей жены и всего, что с ним связано. Моя интуиция подает тревожные сигналы, а я привык ей доверять. Жаль, что мне не довелось самому осмотреть место преступления, да и со следственным протоколом меня никто не захочет ознакомить. Это сильно осложняет дело. Но беседовать с людьми и строить на основе полученной информации собственные логические заключения мне ведь нельзя запретить?

– А что, деньги Заплатину мне так и не отдавать? – спросил вконец запутавшийся Феликс.

– Так и не отдавать. Иначе какой был бы смысл отменять собственное распоряжение о доставке крупной суммы в банк? Не поощряй чужую алчность, иначе попадешь в полную зависимость от нечистоплотного человека.

– Так что же мне делать, Митя?

– Выжидать. Пока ничего другого не остается.

Канцелярские и письменные принадлежности Феликс предпочитал заказывать по каталогу фирмы «Мюр и Мерилиз» из Москвы. То, что продавалось в здешних лавочках, не устраивало князя своим качеством.

Проинвентаризировав княжеские запасы писчебумажных товаров, Дмитрий выбрал плотную папку из свиной кожи с двойными завязками и специальным золотым тиснением, изображающим герб рода князей Рахмановых – в такой папке удобно не только хранить, но и перевозить документы с места на место, если возникнет в этом нужда. В папку он вложил копию рассказа Феликса о шантаже – первый документ его частного следствия. Папка, содержащая всего несколько листков почтовой бумаги, казалась пустой.

«Ничего, – сказал сам себе Колычев, – Бог даст, мне удастся раскопать кое-что важное, и эта папка еще потолстеет. Здешний судебный следователь, будь он хоть самым толковым юристом, все же может упустить мелкие детали. А если дело примет плохой оборот, каждая мелочь окажется принципиально важной. Для начала следовало бы найти проводника поезда, в котором ехалa Вера. Не может быть, чтобы он ничего не заметил. Да и с попутчиками не мешает побеседовать. Всех, конечно, не разыскать, но хотя бы кого-то... Жандарм говорил, что на станции из поезда вышли жена земского начальника, вернувшаяся с детьми из имения, тетка местного телеграфиста, купец... как же его... Ованесов, кажется. Да, купец Ованесов с приказчиком и рыбаки из артели... Ну рыбаки ехали третьим классом, и в нашем деле они не свидетели. Тетка телеграфиста, скорее всего, путешествовала во втором, как и купец с приказчиком... Хотя насчет купца нужно еще уточнить, может быть, задал шику и поехал в первом классе. А жена земского начальника наверняка ехала в первом, где-то рядом с Верой. Вот к кому необходимо нанести визит в первую очередь».

В середине дня Колычев и Рахманов отправились в город. Нотариус был страшно заинтригован, принимая на хранение от князя запечатанный конверт с неким загадочным документом, но все же любезно начертал на нем собственной рукой дату, когда документ поступил в его контору, и поставил подпись.

На телеграфе тоже никак не могли понять, зачем нужно отправлять телеграмму с распоряжениями в банк, который находится на соседней улице, – проще туда зайти и распорядиться на месте. Когда же оказалось, что князю требуется еще и заверенная копия его телеграммы, телеграфист решил, что эта какая-то необъяснимая барская причуда, и безропотно выполнил все просьбы князя.

Визит в дом земского начальника Колычев решил перенести на завтра – для такого сложного дела, как получение неофициальных свидетельских показаний, ему нужен был настрой и кураж.

– Как ты думаешь, Митя, мне следует зайти к Заплатину и сказать, чтобы он не рассчитывал больше ни на какие деньги? – осторожно спросил Феликс, когда они покончили с делами.

– Полагаю, это лишнее. Сделаем ему сюрприз.

– А если он сам заявится ко мне в имение?

– Вышлешь к нему лакея со словами: «Его сиятельство сегодня не принимают». Заплатину услышать такое будет особенно горько, и мы укрепим его революционный дух.