Николай Свечин - В отсутствие начальства

В свое время бывший военный агент в Вене Марченко сумел достать списки офицеров Эвиденцбюро с описанием их внешности. Павлука заучил приметы тех, кто работал против России, наизусть. Полковник Николас Вауде де Воло, майор Виктор Джезисски, капитан Джулиус Риттер Мальчевски фон Торнау… Все владеют русским, неоднократно посещали империю с секретными заданиями. Юзеф Рыбак, начальник краковского центра, был лучшим из них. Умный, честолюбивый, знает четыре языка, бывал в Киеве и Варшаве. По наружности жуир и весельчак, а на самом деле серьезный противник. Это точно был он! Светлые волосы при черных бровях и усах, в духе лермонтовского Печорина, и кривые ноги кавалериста.

Лыков-Нефедьев сразу понял, как он влип. Кривоногий здесь не случайно. Подпоручик Яцевич тоже провален и ведет за собой хвост. Как же австрияки узнали, где именно состоится встреча? Неужели они читают наши шифры? Хорошо, что меры предосторожности были предприняты заранее. Хотелось надеяться, что топтуны не заметили, как Павел в утренних сумерках махнул через забор со стороны университетского ботанического сада. Место там было безлюдное, густо заросшее грабами – бывший парк Цетнеровка. До каплицы разведчик шел крадучись и никого не встретил. Калитку снял мигом, спрятался и вернул железяку на место. Петли, правда, взвизгнули в тишине, но смазывать их он поостерегся: вдруг заметят? Теперь оставалось таиться и ждать, в надежде, что его не обнаружат.

Черноусый капитан прошелся взад-вперед и вскоре исчез. Но с этого момента аллея уже находилась под наблюдением. Разведчик услышал шаги слева. Крепкий дядя подошел к каплице и тщательно осмотрел замок. Вскоре справа появился второй и начал всматриваться в щели решетки. Укрытый за выступом Павлука унимал пульс. Сердце стучало так, что казалось, его могли услышать снаружи. Пять лет крепости! Именно столько полагалось шпионам по имперскому закону. И это еще что… Кроация-Славония, а также Босния с Герцеговиной имели свои собственные законы, и по ним за шпионаж вешали.

Агенты проверили каплицу, заглянули под все окрестные кусты, успокоились и попрятались. Вокруг снова стало тихо. До появления маршрутника оставалось еще больше часа, но Павел провел его как на иголках. Холод и сырость донимали штабс-капитана все сильнее, но о гимнастике думать уже не приходилось. Единственное, что себе позволил, – это напрягать и расслаблять мышцы рук и плечевого пояса в статике, без движения, по методу циркового борца Ивана Засса. Побоялся он и хлебнуть из фляжки. Вдруг филер стоит за стенкой и услышит шум? Да и пить теперь было опасно, требовалась ясная голова. В ней билась только одна мысль: как же они проведали? Засада заняла позиции заранее, значит, место и время враг знал!

Наконец сквозь прутья решетки Лыков-Нефедьев увидел агента. Тот явился в переходном [5] Переходное – демисезонное. пальто бордового цвета и в шляпе с блестевшей на солнце серебряной лентой. М-да… Халамидник, мысленно обозвал подчиненного Павел любимым ругательством Азвестопуло. Догадался же так вырядиться на конспиративную встречу. Теперь он пропал – австрияки своего не упустят… [6] Арестованного в марте 1913 года во Львове за шпионаж русского подпоручика Яцевича через три месяца обменяли на обер-лейтенанта австрийской армии Валолоха, попавшегося русской контрразведке.

Между тем подпоручик остановился возле нужной могилы и не спеша закурил. При этом папиросу он опять держал в левой руке, а правую сунул в карман. На всякий случай повторял сигнал закладки… Русские старались не передавать секретные бумаги друг другу на встрече, а только показывали, где их потом нужно взять. Если бы Яцевич послал пакет до востребования на центральный почтамт Лемберга, он держал бы курево в правой руке. И тогда забрать донесение уже нельзя – схватят в момент приема… А так следовало, что бумаги ушли по запасному варианту и есть шанс получить их. «Почтовый ящик» находился в монастыре бенедиктинок на Вечевой площади. Уже десять лет сестры содержали у себя школу для девочек. Учитель этой школы, русин по национальности (и католик!), работал на русскую разведку. Почту ему передавали тайком во время служб специально нанятые женщины. Они получали за свои услуги хорошую плату и считали, что помогают контрабандистам. Четыре или пять пронырливых теток шли клином, своими телами закрывая от чужих взоров подругу с пакетом. Филерам было почти невозможно отследить момент передачи почты в тесном пространстве костела.

Шансы есть, повторил про себя штабс-капитан. Надо только выбраться отсюда незамеченным, а делать это при свете дня рискованно. И он, дождавшись, когда маршрутник ушел, опять присел на газеты в дальнем углу.

Потянулось длительное ожидание. Еще около часа по аллее шныряли филеры, вглядываясь в лица прохожих. Затем они исчезли, что вовсе не означало, что Павлуке можно выходить. Ему пришлось ждать темноты и дважды справить малую нужду в склепе… Хотя склеп был католический, православному русскому было очень неловко, да куда денешься?

В сумерках, также через ботанический сад, он выбрался в город и укрылся на съемной квартире. Хвоста за ним не было, либо разведчика вели очень опытные наружники. На всякий случай штабс-капитан проверился через кавярну [7] Кавярня – кофейня. пана Володзимежа возле часовни Боимов, где всегда толпились люди, а три выхода помогали скрыться незаметно.

Квартира находилась у Губернаторских валов. Небогатый отставник, ищущий места, не мог позволить себе большие траты, потому приют выбрал скромный. Зато и здесь имелось три выхода. Поспав кое-как несколько часов, Лыков-Нефедьев вышел из дому на рассвете и отправился на Рынок. Площадь уже заполнили торговцы, они раскладывали товары и вяло переговаривались. Учитель из школы бенедиктинок толкался в зеленому ряду. Заметив разведчика, он зашагал прочь. Да будут благословенны старые города с кривыми улицами, узкими переулками и темными подворотнями! В одной из таких подворотен штабс-капитан рывком догнал связника, сунул ему банкнот в сто крон, а взамен получил тощий конверт. Ну? Волнуясь, он почти бегом двинул по давно изученному маршруту вокруг Латинского собора. Там имелись спасительные щели между дровяными сараями, которые выводили знающего человека куда надо.

Через час, переводя дух, Павел стоял на пороге своей явочной квартиры близ Песьего Рынка. Он приготовил ее еще зимой, оплатил на полгода вперед и надеялся отсидеться там в безопасности. С самого приезда во Львов два дня назад Лыков-Нефедьев здесь не появлялся. Только попросил письмом хозяина запасти пиво и легкую закуску. Теперь он намеревался отдохнуть, собраться с мыслями и принять решение – как выбираться из ловушки. Было ясно, что контрразведка, не сумев захватить агентуриста на кладбище, перекроет все выходы из города. Яцевича наверняка уже допрашивают. Этот адрес никто не знает, найти Павла быстро у австрийцев не получится. Тем плотнее будут заставы.