Дэвид Лисс - Заговор бумаг

Я постарался не попадаться ему на глаза, когда нанимал частный кабинет на первом этаже. Человек за стойкой безучастно принял шиллинг как плату за то, чтобы закрыть глаза на дальнейшие события. Я подошел к Арнольду сзади и выбил из-под него стул. Он тяжело рухнул на пол вместе с тарелкой. Его компаньонка вскрикнула, а я усугубил удивление Арнольда, наступив ему на левую руку, обернутую в грязную тряпицу. Он взвыл пронзительно и отчаянно. Его подруга зажала рот ладонью, сдерживая крик. Я подхватил ошеломленного Арнольда под мышки, поволок по коридору и швырнул в нанятую заранее комнату. Я запер дверь и положил ключ в карман. Комната была идеальной: темная, маленькая и слабо освещенная, с окном слишком маленьким, чтобы в него могли пролезть воры, а значит, Арнольду через него не улизнуть.

От ужаса у него выпучился единственный глаз, но он не вымолвил ни слова. Однажды я уже убедился, что в душе он не тот головорез, каким хотел казаться, и мне был знаком такой тип людей. Поэтому я знал, что сделать, чтобы заставить его говорить. Рассчитывая силу, поскольку был взбешен, я приложил его об стену. Боюсь, все-таки слишком сильно, так как после удара головой о кирпич его здоровый глаз закатился и он рухнул на пол.

Я сходил к стойке, закрыв дверь на ключ, и принес две кружки пива. Я заметил, что шлюха уже сидит за столиком с другим мужчиной и не обратила на меня никакого внимания. Человек за стойкой посмотрел на меня с полнейшим равнодушием, блюдя своеобразный этикет. Я решил взять это местечко на заметку — мне нравилось подобное ведение дел.

Я снова вошел в комнату и плеснул пивом в лицо Арнольду. Он заворочался, словно пробуждался от приятного сна.

— Бог мой. — Он утер эль с лица.

— Надеюсь, мне не придется тебя убивать, — сказал я. — Я даже надеюсь, мне не придется причинять тебе слишком сильной боли, но ты должен будешь мне помочь, чтобы мои надежды сбылись.

Он тер свой здоровый глаз так неистово, что я стал бояться, как бы он его не выковырял.

— Я знал, что от вас добра не жди, — пробормотал он.

— Ты правильно заметил, — сказал я. — Начнем с простого ответа. Зачем ты был в кофейне Кента, когда я пришел туда по своему объявлению?

— Просто зашел выпить чашку кофе, — сказал он кротко.

Мне следовало быть более изобретательным, но пока я решил наступить ему на раненую руку, дабы он быстро сообразил, что шутить я не намерен. На повязке выступила свежая кровь и какая-то коричневатая жидкость, к которой я счел за лучшее не присматриваться.

— Думаю, руку ты потеряешь, — сказал я, — а может быть, и жизнь, если будешь продолжать в подобном духе. Не исключено, что гниение толком развиться и не успеет — если сыграешь в ящик раньше. Так, может, скажешь, что ты делал у Кента?

— Отпустите меня, — сказал он еле слышно. — Это мой последний шанс. Уайльд доверял мне. Теперь мою работу делает этот еврей Мендес. Я должен все поправить. — Он побледнел, и я боялся, что он потеряет сознание.

— Что ты там делал? — повторил я.

— Меня послал Уайльд, — наконец сказал он. Потом его вырвало прямо на платье.

Меня не удивило, что за всем этим стоял Уайльд, но мне было необходимо понять, почему Уайльд был заинтересован в моем расследовании.

— Почему? — продолжал я. — Что именно Уайльд велел сделать?

— Он велел наблюдать за вами. — Арнольд тяжело дышал, ему было трудно говорить. — Дать ему знать, если кто-нибудь будет вам мешать.

Я не ожидал такого ответа.

— Что? Ты хочешь сказать, Уайльд тебя послал, чтобы ты ему сообщил, если кто-нибудь на меня нападет?

Арнольд попытался отодвинуться от меня подальше и заполз в самый угол.

— Ну да, клянусь. Он хотел знать, не побеспокоит ли вас кто-нибудь. А еще — кто придет на встречу с вами. Он сказал, чтобы я посмотрел, не узнаю ли я кого-то из них, а если не узнаю, чтобы описал их внешность. Он велел, чтобы я не попадался вам на глаза, а когда я попался, я испугался и убежал.

— Кого он ожидал там увидеть? — резко спросил я.

— Не знаю, он не сказал.

— Кто убил Майкла Бальфура и Самуэля Лиенцо?

Я полагал, прямой подход будет наиболее эффективным для человека в положении Арнольда. Сначала он только застонал и снова сказал: «Бог мой», но я подошел к его руке, и он опомнился.

— Рочестер, — сказал он наконец. — Мартин Рочестер.

Я с трудом подавил приступ отчаяния:

— А кто такой Мартин Рочестер?

Он посмотрел на меня, и в его взгляде смешались мольба и недоверие.

— Рочестер — это Рочестер. Что еще за вопрос!

— У него есть другое имя?

— Если и есть, я его не знаю, — покачал он головой.

— С трудом верится, что этот человек ворвался в дом Майкла Бальфура и инсценировал его самоубийство. Кто ему помогал?

Арнольд явно не хотел отвечать на этот вопрос, его взгляд умолял меня не настаивать, но я был неумолим, и он понял, что я скорее убью его сам, не дожидаясь, пока это сделает в отместку Рочестер.

— У него есть свои парни. Берти Фенн, которого вы знаете, вы ж его убили, и все такое. Есть еще трое: Кит Манн, Толстый Билли — который на самом деле вовсе не толстый, просто кличка такая — и третий — как зовут, не знаю, рыжий. Я держусь от них подальше. Иногда мы видимся, ну, случайно, только я их почти не знаю и к этим убийствам ничего-никак.

— Где я могу их найти?

Арнольд назвал несколько пивных, таверн и питейных заведений, в которых они могут быть, но, поскольку он не знал этих людей близко, у него не было уверенности.

Я посмотрел на него, подавленного, избитого, несчастного. Уже второй раз я оставлял его в таком состоянии. Я подумал, что он этого заслуживает. Он был человеком Уайльда, и он играет свою роль в этом преступлении. И все же было немного жаль видеть его совершенно разбитым.

Я бросил на пол несколько шиллингов и сказал, что он может обратиться ко мне, если захочет когда-нибудь служить более великодушному хозяину, чем Уайльд. Я не надеялся, что он уйдет от Великого ловчего воров, и он никогда бы этого не сделал, но я полагал, что, сделав это предложение, покажусь более великодушным, чем был на самом деле.

Я нашел их до наступления сумерек в сомнительной таверне вблизи рынка Ковент-Гарден. Они сидели вместе, пили и о чем-то громко спорили. Их было трудно понять — отчасти из-за сильного деревенского акцента и отчасти потому, что они были в стельку пьяны. Должно быть, я устал, так как позволил им заметить меня первыми. Я прошел в заднюю часть зала, чтобы посмотреть, кто там сидит, когда услышал, как опрокинулись стулья, и увидел, как трое мужчин ринулись к выходу. Я видел их, когда входил в таверну, но принял их за обычных жалких пьянчужек. Я понял, кто они такие, лишь когда они бросились наутек, увидев меня. Одного из них я узнал — это был человек, обвинявший меня после хеймаркетского маскарада.