Валерий Шарапов - Убийца с того света

Приказав Звереву немедленно заняться двойным убийством на Гороховой, Корнев желал убить двух зайцев. Во-первых, он поручал расследование своему лучшему оперу, который наверняка сумеет раскрыть преступление, а во‐вторых, исключил возможность того, что кто-нибудь из проверяющих столкнется с Пашкой Зверем, и тот в очередной раз выкинет что-нибудь эдакое, от чего у Корнева возникнут проблемы. Так что Корнев с двумя замами отправился на вокзал встречать членов комиссии, а Пашка Зверев, лишившись долгожданного отгула, поехал разбираться с двумя обнаруженными трупами.

Панюшкин, который сегодня согласно графику заступил на сутки на дежурство в качестве водителя, был весьма озадачен тем, что не обнаружил в гараже своего «Боливара» – именно так Панюшкин именовал свое любимое автотранспортное средство. Новенький «ЗИС-Аремкуз», присланный год назад в управление из Калининграда, стал для Гриши настоящим детищем. Сегодня, узнав, что дежурить ему придется на старой черной «Эмке» с разбитым стоп-сигналом и подспущенными колесами, Гриша пришел в ярость. Всю дорогу он сквозь зубы материл Корнева и его чертову комиссию, а также злился на водителя «Эмки» Сафронова за то, что тот совсем не следит за машиной.

– Ты только послушай, Пал Василич, как у него движок троит! – продолжал бухтеть Гриша. – Вот же сопляк непутевый! Про спущенные колеса я уж и не говорю, я их подкачал, прежде чем к тебе ехать, а с движком-то я сейчас что сделаю?

Зверев в знак согласия кивал, пропуская ворчание пожилого шофера мимо ушей. Когда Гриша в очередной раз обматерил Сафронова, Зверев положил руку ему на плечо:

– Гринь, сверни-ка налево!

– Зачем?

– На Мироноси́цкое заскочим!

Гриша надул щеки, но, тут же догадавшись, в чем дело, выпустил пар.

– К Насте пойдешь?

Зверев кивнул, достал из кармана пачку сигарет, вынул одну, но, увидев вновь похолодевший взгляд Гриши, охнул. Как он мог забыть, что Гриша не любит, когда в его машине курят. Зверев хотел уже было смять сигарету и выкинуть ее в окно, но Гриша вдруг махнул рукой и выдохнул:

– Кури уж! Я все понимаю.

В последние месяцы Зверев работал без выходных и, наконец-то заработав отгул, решил в очередной раз посетить Мироноси́цкое кладбище, где была похоронена криминалист Настя Потапова, работавшая под его началом и погибшая в ходе расследования одного очень запутанного дела.

– Я ведь еще со вчерашнего дня туда собирался, а тут вы с этими двумя, – с несвойственным ему волнением сказал Зверев.

Гриша покашлял, но тем не менее напомнил:

– Так-то оно так, но только Корнев ведь орать будет, если узнает? Мне ведь приказано тебя без задержек доставить.

– Ничего он не узнает, а если что, вали все на меня! Мне не привыкать с начальником лаяться.

Гриша прибавил газу, и спустя несколько минут они свернули налево и подъехали к главным воротам Мироносицкого кладбища.

Зверев вышел из машины, купил у сидевшей в тени зеленеющего клена бабки пару гвоздик и не спеша двинулся вдоль траурной аллеи. На пару минут он остановился у местного храма, потом прошел мимо недавно восстановленной часовни и вышел к длинному ряду оградок.

Могилу Насти он нашел не сразу, потому что задумался и прошел мимо нужной развилки и протопал лишних полсотни шагов, прежде чем понял свою ошибку. Зверев негромко выругался, посмотрел на часы и вернулся. Он нашел нужный поворот и прошел к оградке, вошел в нее, сгреб ладонью налетевшие на холмик листья и после этого положил цветы. В небе над головой летали стрижи, где-то поодаль послышался собачий лай. Зверев присел на скамеечку, выкурил сигарету. Нужно было спешить, но уходить не хотелось.

Павел Васильевич закрыл глаза, выдохнул и вдруг услышал едкий хрипловатый голосок. Кто-то довольно громко матерился. Зверев поморщился, его правая щека дернулась. Что такое, никакого уважения к усопшим!

Павел Васильевич поднялся и двинулся на голос.

Вскоре Зверев увидел замызганного мужичка лет шестидесяти, сидевшего на корточках и курившего самокрутку. Серое морщинистое лицо, недельной давности щетина, мешки под глазами. Волосы мужчины напоминали взъерошенный стог грязной соломы, глаза сузились в щелки и почти не моргали. Рядом с нарушителем кладбищенской тишины валялась ржавая совковая лопата.

– Чего бузишь, дядя? – подойдя ближе, поинтересовался Зверев.

Незнакомец вздрогнул, но тут же пришел в себя.

– А твоя какая забота?

– Да так! Я просто от природы любопытный! Случилось у тебя чего?

– Да уж случилось!!! Ходят тут всякие да поскудства разные учиняют, сволочи!

– Ты о чем?

– А вон о чем! – мужик вскочил, схватил лопату и поманил рукой.

Зверев прошел вдоль могил и увидел раскуроченную яму, возле которой была свалена целая куча земли. Неужели кто-то откопал гроб?

Его догадка подтвердилась: ограда покосилась, вокруг ямы и на соседних могилах лежали комья влажной земли. Собеседник Зверева со злостью воткнул в песчаный холмик лопату и, поплевав на кончик самокрутки, загасил ее пальцем.

Павел Васильевич подался вперед и увидел на дне ямы гроб. Крышка была снята, мертвец, скрючившись, лежал рядом в грязи.

Щека Зверева снова дрогнула.

– Это кто же такое творит? – процедил Зверев сквозь зубы и принялся разглядывать мертвеца.

Это был длинный и тощий мужчина со впалыми щеками и угловатыми чертами лица. Синие губы мертвеца сжались в узкую полоску, на лице просматривались бледно-фиолетовые пятна, закрытые глаза походили на недозрелые сливы. Труп довольно свежий. Покойник лежал на боку, его челюсть была слегка сдвинута влево и вымазана грязью. Левая рука неестественно торчала в сторону, правый рукав мертвеца был наполнен неживой плотью лишь до половины.

– Однорукий? – отметил Зверев вслух.

– Однорукий, одноногий!!! Какая разница? Работы у меня от этого меньше не станет.

– Работаешь здесь?

– Работаю! Только сторожем, а не землекопом! Теперь вот полдня лопатой махать придется, а у меня радикулит…

– Милицию вызывали?

– Твоя-то какая забота? Иди уж и не мешай!

Зверев показал удостоверение.

– Так ты тоже из милиции. Была тут и милиция, и прочая шушера из исполкома, а что толку? Приехали, что-то смотрели, выспрашивали, даже собаку приволокли! А мне Прохор Ляксе́ич потом полчаса нотации читал! Ты, говорит, во всем виноват! Смотреть нужно было, что на вверенном тебе объекте деется.

– Прохор Алексеевич – это кто?

– Начальник мой! Я как по утря́не это безобразие увидал, сразу же ему в контору позвонил. Так он тут же прилетел и милицию вызвал. Лучше бы я ему не звонил…

– Это еще почему?

– Да говорю же тебе, что наорал на меня начальник, пообещал квартальной премии лишить. Даже уволить грозил, если я тут порядок не наведу, – мужик махнул рукой. – Надо было прикопать этого кале́чного по-тихому – и все дела! А теперь помимо того, что закапывать придется, еще и премия тю-тю!