Валерий Ярхо - Байки русского сыска

Когда находку доставили в управление сыскной полиции и предъявили её Бойцову и Кириллову, те, видя, что игра проиграна ими окончательно и добыча изъята, рассказали все как было.

По словам Бойцова, он, ища клиентов, в первых числах апреля крутился в коридорах суда, где повстречал некую даму, спросившую его, где в суде находится дело по наследству Костальской. Он помог навести справки и получил за это небольшое вознаграждение. Узнав о том, что в казначействе на депозите находятся спорные деньги, Бойцов задумал присвоить их. К делу он привлёк своего приятеля Кириллова, служившего письмоводителем у мирового судьи Якиманского участка. Наведя справки, Бойцов узнал, что деньги находятся в распоряжении судьи Хованского участка. Чтобы эти деньги присвоить, необходимо было совершить подлог.

План «операции» они разработали, сидя в трактире Алексеева. В окружном суде Кириллов узнал, в каком положении находится дело Костальских и из каких именно ценных бумаг и денежных знаков состоит наследство, для чего снял копию с охранной описи. Бойцов в это время узнал положение дела в Хомовническом мировом суде и номер квитанции, под которой в казначействе хранились ценности. Действовали они под видом родственников, собирающих необходимые справки по делу о наследстве. Мошенники подсмотрели номер ассигновки, выписанный судьёй, когда какая-то дама получала деньги по своему делу, чтобы номер на «их» ассигновке был достоверным, близким к тем, что выписывались в эти дни.

Кириллов похитил бланк ассигновки, вырезав его вместе с талоном из книги судьи своего участка, и передал его Бойцову. Тот у себя на квартире попытался хлорной жидкостью вытравить номер, но переборщил и, оставив слишком заметные следы травления, испортил бланк ассигновки № 1713. Тогда Кириллов вырезал следующую ассигнов— ку, № 1715, и уже сам, очень удачно, вытравил номер. Образцы мастичной печати для ассигновки и подписи мирового судьи Жукова они получили, предъявив от вымышленного имени к вымышленному лицу у мирового судьи Хамовнического участка исполнительный лист, на котором были подпись судьи и печать. Получив образцы искомых реквизитов, они уничтожили фиктивный «исполнительный лист».

Засев со всеми своими «трофеями» в отдельном кабинете ресторана «Прогресс» на Чистых прудах, приятели составили текст ассигновки и безукоризненно заполнили подготовленный бланк. Номер, цифру суммы ценностей и подложную подпись мирового судьи Жукова поставил Кириллов. На Хитровом рынке мошенники приобрели паспорт, оформленный по их заказу на имя сына надворного советника Михаила Николаевича Костальского. Сфабрикованная ассигновка была записана в старую разносную книгу судьи Якиманского участка, добытую Кирилловым на службе. Эту книгу, вернее запись в ней, предъявил в московском губернском казначействе 12 апреля 1910 года Бойцов, сыгравший роль курьера.

День для получения денег сообщники выбрали очень удачный: понедельник Страстной недели был днём выдачи в казначействе содержания, наградных денег и получения квартирного налога. Как всегда в дни внутриучрежденче-ских выплат и расчётов, внимание служащих было притуплено, поэтому по предъявлении талона, с первого взгляда совершенно обыкновенного, особого внимания на посетителя не обратили, признав, что все бумаги в порядке.

Бойцов, исполнявший роль сына надворного советника Костальского, справился со своим делом блестяще: получив ценные бумаги, он хладнокровно их пересчитал, проверил все купоны, уложил ценные бумаги в портфель и не спеша вышел из казначейства, где у подъезда его ждал Кириллов. Отсюда они отправились на Кузнецкий Мост, в банкирскую контору Юнкера, и продали там 4%-ную ренту в 25 тысяч рублей. В трактире, куда они пришли спрыснуть успех, решено было остальные бумаги тоже продать. Продав их банкирскому дому Джимгаровых, за исключением одной бумаги в 5 тысяч рублей, которую оставили в меняльной лавке на Ильинке, разделили деньги и притаились выжидая.

Как оказалось, эта «операция» для дуэта Бойцов — Кириллов была не первой. Казначейство, ревизовав после кражи 142 100 рублей свои активы, обнаружило пропажу 16 900 рублей, произведённую ещё в феврале по подложному определению московского окружного суда. Кошко, узнав об открывшемся подлоге, заподозрил попавшихся мошенников и в этой махинации, поскольку изъятых у них денег и ценностей было в сумме больше, нежели 142 100 рублей, на которые они «нагрели» казначейство в апреле.

На допросе мошенники, понимая, что их все равно опознают, рассказали, как Бойцов, ошиваясь в коридорах суда, краем уха услыхал об имуществе и деньгах, оставшихся после умершей Софьи Павловны Клочковой. Вместе с Кирилловым они, выдав себя за родственников, достали копию с выписки из охранной описи имущества Клочковой, сняли копию с объявления в «Сенатских ведомостях», а затем изготовили подложное постановление окружного суда о выдаче денег по этой описи представителю «наследников Клочковой». Причём сфабриковали документы так искусно, что никто не усомнился в их подлинности: номера, печать, подписи и прочие детали были в полной исправности. По этим документам мировым судьёй Калужского участка была составлена ассигновка, а представителю «наследников» выдан талон, деньги по которому были получены из все того же московского губернского казначейства. Именно успех этого дела, если верить словам Бойцова, навёл их с Кирилловым на мысль продолжить «потрошение» казначейства, и они месяц спустя вновь «пошли на дело», взяв уже 142 100 рублей.

Московская сыскная полиция, невзирая на то что преступление было совершено почти за три недели до того, как оно было обнаружено и все следы его были уничтожены, а похищенное переведено в деньги, разделено и спрятано, отыскала злоумышленников всего за три дня, раскрыв попутно и первое их похищение. После объединения этих двух мошенничеств в одно судебное дело преступникам предстояло отвечать за кражу 159 тысяч рублей.

За блестяще проведённый розыск все его участники получили поощрения. Начальник московских сыщиков, Аркадий Францевич Кошко, удостоился монаршей милости, получив 2 тысячи рублей наградных, пожалованных ему лично императором Николаем Александровичем, о чем и была сделана соответствующая запись в наградном разделе служебного формуляра наряду с перечислением других наград, полученных талантливым русским криминали-стом на поприще сыска.

Было такое времечко на Святой Руси, между 1904 и 1906 годами, когда преступников было даже больше, чем нынче. Сообщения о грабежах, называемых красивым словом «экспроприация», в тогдашних газетах занимали целую полосу. Пошаливать стали даже в тихих, что называется, патриархальных городах, где раньше, бывало, наскакивали лихие люди, грабя на больших дорогах, но чтобы со смертоубийством случай вышел, так это, может, в десять лет раз. И вдруг как пошла пальба да взрывы по всей стране, как набежали экспроприаторы с маузерами да бомбами, да в газетах страху понагнали на обывателя! Все словно перевернулось в Российской империи. На полицию надежды было мало, на городовых охотились, словно на куропаток, а их начальников убивали со злодейской регулярностью. Очень скоро экспроприаторы даже перестали лично навещать ограбляемых, стали посылать им по почте извещения: когда, куда и в каком количестве те должны были принести деньги. При этом подписывались они угрожающе: «Ангелы мести»; «Пролетарский меч»; «Сокол анархии», но чаще почему-то назывались «Чёрный ворон». Этих самых воронов кружилась над Россией целая стая: и в Одессе, и в Перми, а то и в Первопрестольную залетали. Полиция и охранное отделение ловили этих «птичек», суды отправляли их на каторжные работы и на виселицу посылали, но на их место прибывали следующие, а облагаемые налогом все платили и платили.