Сергей Глазков - Сильнее любви. Валаам

БОРИСОВ: Благодарю вас, господин капитан.

Оваска машет рукой. Монах учтиво кланяется десантникам и идет вперед. Десантники с носилками, Борисов и Егорова следуют за ним. Оваска заходит в здание, фасад которого ремонтируют монахи. Майор Майер возвращается на берег.

Хроника. Ночной город Ленинград. Пустынные улицы. Серые здания с темными окнами, на которых белеют бумажные кресты. Над городом мерно звучит метроном. На стене оживает репродуктор:

ДИКТОР: Внимание! Внимание! Воздушная тревога! Воздушная тревога!

Медленные удары метронома сменяются быстрыми. Из-за домов вспыхивают два мощных луча, которые принимаются рыскать по небу в поисках вражеских самолетов.

На крыше дежурит Петров с соседкой по дому Валентиной – девченкой 15-ти лет. Она внимательно смотрит на облака, висящие над городом, из которых в любой момент может появиться зажигательная бомба. Вдруг с крыши соседнего дома в небо взмывают две ракеты, выпущенные из ракетницы. Через некоторое время – еще две. Петров срывается с места.

ВАЛЕНТИНА: Ты куда?

ПЕТРОВ: Следи за небом, Валюха. А я гада ловить…

Петров перепрыгивая с крыши на крышу, приближается к месту, из которого были выпущены сигнальные ракеты. Спрятавшись за высокой трубой, он вынимает пистолет и готовиться к схватке.

Из облаков выныривают два немецких бомбардировщика и заходят для сброса своего смертельного груза.

В небо поднимается третья пара ярко светящихся ракет, указывающих место для бомбежки. Петров выскакивает из-за трубы, выставив вперед пистолет.

ПЕТРОВ: Стоять на месте! Руки вверх!

Тут же слышится громких грохот по металлической поверхности крыши чего-то железного. Петров делает кувырок навстречу противнику и оказывается лицом к лицу с двумя десятилетними мальчишками. Они испуганно принимаются плакать. Петров тревожно оглядывается вокруг.

ПЕТРОВ: Это вы здесь палили из ракетницы?

Мальчишки быстро кивают. Петров смотрит вниз. Ракетницы валяются у ног мальчишек.

ПЕТРОВ: Где вы их взяли?

Но ответ Петров не слышит. С громким ревом с неба несутся бомбы, сброшенные с вражеских самолетов.

Хроника. Рядом с их домом рушится здание, в которое угодила бомба. В стороны летят пыль, щепы, кирпичные осколки…

Петров сбивает мальчишек с ног и прикрывает их собой от осколков.

По широкой набережной лодочной станции медсестра толкает перед собой инвалидную коляску, на которой сидит Николай Борисов. Рядом с ними идет полковник Бауэр. Майор Майер стоит недалеко от них.

БАУЭР: Вы полностью выполнили свое задание, Николай Львович, и не ваша вина, что кто-то чего-то не сделал. Я Вам за это благодарен.

Борисов внимательно слушает Бауэра. Майор Майер с тревогой наблюдает за ними.

БАУЭР: Виновные в провале нашей операции понесут заслуженное наказание.

БОРИСОВ: Надеюсь, майор Майер не попадет в этот список? Он сделал всё, что мог…

Бауэр скептично хмыкает.

БАУЭР: Майер вояка, а не стратег. Поэтому не подходит для этой роли. Пусть продолжает выполнять свою грубую грязную работу.

БОРИСОВ: Что будет с Любой?

БАУЭР: Постараемся вытащить её из Ленинграда, Николай Львович. Она много сделала для нашей победы.

БОРИСОВ: НКВД её уже разыскивает. Нужно поторопиться.

БАУЭР: Не волнуйтесь, Николай Львович. Мы над этим уже работаем.

БОРИСОВ: Моя помощь нужна?

БАУЭР: Лечитесь. Ставьте на ноги вашего сына. А там – посмотрим.

На деревянной кушетке спит Павел Борисов. Рядом с кушеткой на табурете сидит Егорова. В келью входит отец Сергий. Это старый, скрюченный монах в черной рясе, сверху которого надета безрукавка, сшитая из козьего меха. Егорова поднимается навстречу. Сергий, молча, подходит к Павлу и принимается его прослушивать. Для это использует простую слуховую трубочку. Прячет трубочку в карман, из которого достает часы-брегеты, и просчитывает биение пульса. Далее из другого кармана достает несколько баночек и выкладывает их на тумбочку, стоящую у единственного маленького окна. Взмахом руки старец подзывает Егорову подойти ближе. Скрюченными от подагры пальцами показывает на баночки.

СЕРГИЙ: Это мази из трав целебных. Этой сейчас намажешь ему виски. А этой места возле ран. Смотри, что б мазь в рану не попала.

Старец бросает на Егорову изучающий взгляд. Приходит к выводу, что та понимает все, что он ей говорит. Продолжает дальше.

СЕРГИЙ: Мазать будешь каждые два часа.

ЕГОРОВА: У меня нет часов.

СЕРГИЙ: А они тебе не нужны. Часовня время отбивает. Её сюда слышно.

Егорова кивает. Старец показывает на следующую баночку.

СЕРГИЙ: Этой на ночь ему ноги намажешь.

Старец достает из кармана пучок высушенной травы, завернутый в клочок газеты.

СЕРГИЙ: А это завари и давай ему вместо чая.

ЕГОРОВА: Сколько?

СЕРГИЙ: Чем больше – тем лучше.

ЕГОРОВА: Когда он очнется?

СЕРГИЙ: Бог его знает.

В допросную комнату входит Гуров и останавливается у двери. Некоторое время смотрит на кресло, в котором ранее сидел Савелов. Вешает на вешалку фуражку и проходит за стол. Садится в кресло, которое тут же подвигает ближе к столу. Заглядывает в ящики стола. Затем осматривает сам стол. Замечает футляр для очков, берет его, открывает. В футляре очки. Гуров закрывает футляр, вертит его в руках, не зная, что с ним делать. Затем бросает его в урну, стоящую под столом. В комнату заглядывает Петров.

ПЕТРОВ: Разрешите, товарищ майор?

ГУРОВ: Заходи!

Петров мнется у входа.

ПЕТРОВ: Тут такое дело, товарищ майор. Я не один.

ГУРОВ: За-хо-ди!

Петров заводит в комнату двух мальчишек, которых встретил на крыше дома во время бомбежки. Затем выкладывает на столе перед Гуровым две ракетницы.

ГУРОВ: Что это значит?

Петров подталкивает вперед мальчишек.

ПЕТРОВ: Вчера во время налета они стреляли из этих ракетниц.

ГУРОВ: Где они их нашли?

ПЕТРОВ: А вот это самое интересное. Им дала их Грачева.

Гуров вскакивает из-за стола.

ПЕТРОВ: Они узнали её по фотографии.

ГУРОВ: Ты уверен?

ПЕТРОВ: Можете сами у них узнать.

Гуров подходит к мальчишкам и присаживается перед ними.

ГУРОВ: Ну, рассказывайте, орлы.

Мальчишки принимаются плакать.

ГУРОВ: Отставить сопли!

Павел Борисов приходит в себя, садится в постели и осматривается, стараясь понять, где он находится. Егорова вскидывается.

ЕГОРОВА: Очнулся? Лежи! Тебе еще нельзя подниматься.

ПАВЕЛ: Где мы?

ЕГОРОВА: В монастыре…

Затем она понижает голос до шепота и продолжает.