Вячеслав Каликинский - Агасфер. Вынужденная посадка. Том II

А через две недели его нашел тот самый всесильный человек из Грозного, о котором поминали старики. Кто передал или продал ему копию рапорта старшего сержанта, в котором по требованию начальства было описано все боестолкновение в горном селе, так и не удалось выяснить. Вместе с этим «признанием» в руки «большого человека» попали и данные из досье контрактника Семена. «Большой человек» приехал в расположение части Семена на «мерседесе» с номерами спецгаража президентской администрации республики. И, стоя у ворот (внутрь его все же не пустили), громко подтвердил клятву на Коране: найти убийцу двух его племянниц и вырезать ему сердце.

Семена перевели в другую часть, потом в третью – уже за пределами Северного Кавказа. Но руки у «большого человека» оказались действительно длинными: спустя самое непродолжительное время старшего сержанта дважды разыскали, и только чудо дважды спасало его от кровников. Потом людям с большими звездами на погонах прискучило чувство постоянной опасности за свою карьеру из-за какого-то сержанта. Контракт с ним был досрочно расторгнут, и парня выпроводили на гражданку: пусть прячется или разбирается с теми, кто его преследует, самостоятельно.

Сам Семен преследователей не боялся – но не желал подставлять мать, брата и прочих родственников. Почти два года он жил то у одного, то у другого знакомого, пробовал переехать в Беларусь, в Киргизию – но разведка у кровников оказалась на высоте. И, в очередной раз чувствуя приближающуюся опасность, он снова и снова бросал все и уезжал на новое место – пока кто-то не посоветовал ему перебраться во Францию и попытать счастье в Иностранном легионе.

Еще до 2000 года записаться в Легион мог любой иностранец, даже со «шлейфом» преступлений, совершенных у себя на родине. После Второй мировой войны в рядах Иностранного легиона оказалось около тысячи эсэсовских солдат и офицеров, бывших русских, украинских и прибалтийских полицаев – почти 80 процентов всего личного состава Легиона. Однако новые времена заставили французские власти отказаться от практики тотальной вербовки «солдат без имени и без прошлого» – лишь бы здоровье соответствовало. И кандидатов стали при зачислении «пробивать» через учеты Интерпола. Таким образом, откровенные уголовники, попавшие в списки разыскиваемых международной полицией, стали получать в Легионе от ворот поворот.

Однако практика вербовки «солдат с проблемами» в Легионе сохранилась. И если кандидат, прошедший жесточайший отбор в первые три «учебные» недели, при зачислении заявлял о своем желании изменить свою личность, ему всегда шли навстречу. Заявил о своем настоятельном желании изменить имя и Семен. И получил эту фамилию – Мезенцев.

Со временем он узнал, что более 60 процентов его собратьев по Иностранному легиону носят не свои имена…

Подписав первый контракт на пять лет службы в Легионе, Семен Мезенцев был на два с половиной года отправлен с ротой таких же новобранцев сначала в Новую Каледонию, а позже в Гвиану. Это было условием: честь служить Франции на ее территории легионеры получали лишь после того, как достойно зарекомендуют себя в заморских владениях.

Новички в Легионе зачастую приходили в отчаяние от жесточайшей муштры первых недель службы, от физического и психологического прессинга сержантов-наставников. В этом смысле выходцам из России было гораздо легче: отечественная дедовщина давала тем, кто успел хлебнуть солдатчины на Родине, сто очков вперед любым жесткостям французских сержантов. Без особых нравственных и физических мук прошел через учебку Легиона и Семен.

Вернувшись во Францию, он вскоре получил вид на жительство, перспективы получения гражданства и пожизненной пенсии через 20 лет беспорочной службы в Легионе. А в самое ближайшее время ему были обещаны нашивки капрала: начальство было в восторге от уровня подготовки бывшего российского спецназовца, умения выживать в невероятно сложной обстановке, быстро соображать и вести за собой товарищей по оружию.

Однако служба в Иностранном легионе кончилась для Семена еще до выслуги первого пятилетнего контракта: неудачное приземление во время учебного прыжка с парашютом повредило ему мениск колена. Ему выплатили весьма достойное выходное пособие, выдали документы на имя Мезенцева и… выслали из Франции. Правда, с блестящей характеристикой, которая позволила ему довольно быстро попасть на заметку менеджера по персоналу одного из неафишируемых московских агентств, специализирующихся на подборе кадров в ближнюю охрану богатых и очень богатых новых русских нуворишей. Так он и попал к Абверу.

Служба оказалась не слишком трудной, но порой достаточно противной. Основной минус состоял в том, что большие боссы быстро привыкали к мысли о том, что постоянно находящийся рядом телохранитель вполне может быть и посыльным, и уборщиком, и официантом. Определенное беспокойство вызывало и то, что ближняя охрана не только невольно посвящалась во многие тайны хозяина, но и получала порой приказы, противоречащие закону. Если первое вынуждало постоянно жить в нервном напряжении от возможности первым попасть под подозрение в разглашении тайн, то второе могло довести и до тюрьмы.

К минусам своей службы Семен относил и то, что он не принадлежал себе все 24 часа в сутки. Абвер много ездил по свету, и Семен сопровождал его во всех поездках, даже если необходимость сопровождения телохранителя была весьма сомнительной. Летал он, как и босс, исключительно в салонах бизнес-класса, соответствующими были и отели. Однако многообразие мира Семен видел лишь глазами своего босса: времени на то, чтобы просто пошататься даже по окрестностям отеля, поглазеть на достопримечательности далеких стран у него просто не было. В контракте был оговорен и запрет на общение с кем бы то ни было из людей вне окружения Абвера. А это означало, что Семен был всегда и всюду один. С годами одиночество тяготило его все больше и больше. А выхода не было – или продолжай служить, или уходи…

То, что Абвер отправлял Семена в «самостоятельное плавание» на несколько дней, было неожиданным и весьма многообещающим – что-то вроде отпуска экспромтом. Но какое поручение ему уготовлено?

Разумеется, Абвер не делился со своим телохранителем своими бизнес-планами и проектами. Однако, будучи постоянно рядом, Семен не мог не делать вполне очевидных выводов из его действий, встреч и намерений.

Так было и с Мишей Алдошиным: собираясь встретиться с ним на Сахалине, Абвер поставил перед Семеном конкретную задачу. Он собирался сделать Алдошину предложение, от которого тот постарается отвертеться. Возможны неприятные нюансы, Семену следует быть неподалеку, и в нужный момент продемонстрировать упрямцу не только серьезность намерений босса, но и безрассудство возможных попыток сопротивления либо агрессии.