Константин М. Гурьев - Чертово городище

Овсянников замолчал, и видно было, что Михаил Сергеевич со своими новациями до сих пор сидит у него в печенках.

– По диплому я историк, преподаватель истории и обществоведения, и когда приехал, директор от радости аж засветился, честное слово, – улыбнулся Овсянников. – Дело в том, что решено было тогда строить тут мост. Река наша иной раз так весной разливается, что на ту сторону перебраться невозможно. Раньше-то было сложно, а сейчас вовсе жизнь замирает. Ну, да не о том речь. Решено, значит, было ставить тут мост. А был в те времена закон, что все работы, связанные с использованием земель – не сельхоз, а просто земли – надо было обследовать на предмет археологической значимости. Проще говоря: есть тут археологические памятники или нет. И организации, которые такие работы планировали, должны были оплачивать эти археологические исследования.

Овсяников посмотрел на слушателей:

– Не очень я вас заговорил?

Ирма махнула рукой:

– Ну что вы! Вы не извиняйтесь! Вот вы свой рассказ закончите, так я вас вопросами замучаю в ответ.

Учитель, кивнув, продолжил:

– В общем, именно в тот самый год и получено было такое решение насчет моста. Местная власть спешила выполнить указание «сверху», да и вообще, мост был нужен, а строителям тоже не хотелось время терять. И закавыка была вот в чем: шла, оказывается, грызня между археологами за такие «обследования». Это ведь они сами определяли объемы. А что такое «объемы»? Это, просто говоря, деньги! А на деньгах, как известно, не написано, куда и как их тратить. Можно ведь написать «разработка концепции» да несколько человек по этой статье отправить, например, на консультации в Херсонесский музей-заповедник где-нибудь в августе. А Херсонес-то это Севастополь, а Севастополь-то это Крым! И какой ученый откажется поехать на подобные консультации в Крым в августе на пару недель на морском бережку? – хитро усмехнулся Овсянников.

– И что, ездили? – не удержалась Ирма.

Овсянников поскреб подбородок, и чувствовалось, что сарказм в нем бурлит.

– В этом-то все и дело, что не получилось. И не получилось именно из-за вашего покорного слуги, который, впрочем, в тот момент ничегошеньки не понимал. Во-первых, почему наш директор так обрадовался? Дело в том, что такие заключения, как я уже сказал, кормили не одного человека, и получить такой заказ хотели все. Ну а если хочешь что-то получить, то будь любезен держать руку на пульсе. В ту пору ведущим по археологии в нашем регионе считался Свердловск, который ныне Екатеринбург. И тамошние ловкачи, узнав о том, что будет строиться мост, приехали прямо к нашему районному начальству. И не просто приехали, а «по рекомендации». На нашем севере-то таких «исследований» море разливанное, дело отработанное. Можно ведь, например, дочку или сына начальника принять в вуз или его жену на время проведения работ в этом месте назначить каким-нибудь лаборантом и платить хорошие деньги за ничегонеделание, верно? Много возможностей, сами понимаете. Ну в общем, приехали, стали предлагать условия, а здешние возьми да и откажись: мы, дескать, в университет Города обратимся. Приехавшие долго спорить не стали, портфели в руки и к дверям. А на прощание сказали: в Городе археологов нет, а к нам вы еще на брюхе приползете!

Овсянников усмехнулся:

– Вот и не знали наши местные власти, что им делать, головы ломают, с чего начать, а тут я! Собственной персоной, да еще и из того самого университета! Мне, между прочим, первым делом предложили решить жилищный вопрос. Еще до разговоров об археологии и университете. Предлагали полдома в райцентре, который на той стороне, и предложили этот вот дом! Ну, сами видите, выбрал я дом и ни разу не пожалел о том.

И Овсянников с улыбкой обвел взглядом дом и двор.

– Ну вот, – продолжил он. – Поехал я в свой родной Город, в свою альма-матер, свой университет! Пришел на факультет, меня все узнают, здороваются, интересуются моими успехами. Секретарша деканата обрадовалась, доложила, вхожу в кабинет, а меня как ушатом холодной воды: садись, Ваня. Я-то уже всюду «Иван Герасимович» и человек важный, а тут… Ну ладно, сел, думаю, сейчас я его обрадую и реванш возьму, а мне второй ушат: ничего не получится, время ушло, все студенты уже разъехались, только через год. Я, дурачок наивный, ему карты выкладываю, мол, через год свердловчане все загребут, а он мне так назидательно: рано интриговать начинаете, юноша, легковаты вы для этого, вас еще никто знать не знает! Вы сперва вес наберите, а потом уж начинайте свои игры. В общем, будьте здоровы!

Овсянников даже сейчас, спустя много лет, как-то неловко развел руками: дескать, как же так…

– Иду по коридорам, представляю, как посмотрю в глаза тем, кто меня сюда отправлял, кто на меня такие надежды возлагал, чувствую, как пот по спине струится, и краска лицо заливает. Иду, ничего и никого не вижу и буквально врезаюсь в кого-то! Поднимаю глаза – Валера! Работает у наших археологов. Шебутной такой парень, но хороший, знающий, веселый. Рассказал я ему о своей беде, он спрашивает: ты надолго приехал? Да и не знаю, говорю, наверное, обратно поеду. А ты, говорит, не спеши. Подходи сюда через три часа, автобус будет. Какой, спрашиваю, автобус? А на раскопки поедем, объясняет. И поехали, и рассказал я все преподавателю, который ими руководил, тоже археологу. Тот-то за идею сразу ухватился, расспросил меня, говорит: ложись спать, завтра поговорим. Назавтра садимся в машину к Валере и мчим в наш райцентр. Я такого и не ожидал, но мужики эти – Валера и преподаватель – будто только тем и занимались, что такие заключения делали для строителей.

Честно скажу: все, что относилось к строительству, меня мало интересовало. Для меня гораздо важнее было другое: не прошло и недели, как началась эта самая археологическая разведка. Детали вам ни к чему, а общее знать надо, чтобы рассказ понимать. Идет эта самая разведка и обозревает окрестности. Может, в других местах это как-то иначе делают, а у нас именно так. Идет она, значит, обозревает, и если видит большую поляну в тайге или несколько полян средних размеров, рядом расположенных, то глядят внимательно, высматривают на земле выпуклые окружности диаметром метров семь-восемь в среднем.

Овсяников огляделся, потом легко поднялся, взял из большого деревянного стакана охапку карандашей и ручек.

– Вот смотрите…

Он расположил карандаши так, что они образовали некое подобие букета из стеблей, потом перевернул этот «букет» раструбом вниз.

– Вот стволы деревьев, представили? Вот их в землю вкопали, верхушки обвязали. Получается, что и снизу и сверху зафиксировали – не рассоединятся. Теперь можно шкурами обтянуть, ветками – да хоть чем. Вот вам и жилье!