Вячеслав Белоусов - Жил отважный генерал

– А что Лавр? Чего вспомнил-то его?

– Лавр многое перевидал. Сколько ему жить досталось, люди не живут. Кладоискателей он знал и истории про них рассказывал. Раскопал один такой золото в кладбищенской часовне…

– С покойника, значит?

– А клады, они только от покойников и достаются. Или покойники за ними сами приглядывают.

– Ты с ума-то не сходи.

Мисюрь только хмыкнул мрачно.

– Вот и я не верил, как тот, унёсший золото из гробницы домой. Как в дом внёс, так вся семья тяжким мором пошла. И родители, и жена полегли и до детей смертушка добираться начала. Кладоискатель тот отнёс золото в церковь, на него храм кладбищенский выстроили. Господь и простил грешника. А я вот поздно поверил и сгубил Марию.

– Как же засыпало её?

– Я и сообразить не успел. Схватилась она за решётку, вроде как за короной потянулась, и обвал случился. Она вниз полетела. Там, видать, ловушка была. А сверху песок посыпался. Откуда ему быть? Везде камень… Откопал я её, да не дышала уже.

– И ты корону…

– Проклял я ту корону! Там же и проклял, пока жену откапывал.

– Там и осталась?

– Корона-то? Там. Где же ей быть. Сидит на черепе скелета воровки той.

– Значит, там…

– Была…

– Стращаешь меня?

– Ты не малец какой, чтобы тебя пугать. Думай сам. Доната мне верни, а корону забирай, если не боишься. Отведу. Я же листок тот, карту стрельца, отцу Ефимию отдал. Думал, вернул свой долг. Снял проклятие. Ан нет. Ты за карту ту сгубил безвинного Ефимия. Сам себе судьбу выбрал.

– Ладно, – мрачно сплюнул под ноги Кирьян. – Перевели дух. Веди да помалкивай.

– А мне что? Ты решай. Слово держи за сына.

– Сделаешь своё дело без обмана, получишь живыми обоих. Моё слово – кремень.

Шофёр дежурил в «Волге» у подъезда. Они прыгнули на заднее сиденье, и машина рванулась с места.

– Шеф прозвонил? – коротко спросил Ковшов.

Нафедин кивнул.

– Знаете куда?

Нафедин кивнул.

– Хитёр, однако, наш архиерей, а, Данила? – Шаламов озабоченно тёр затылок.

– Мудрён.

– Хитёр… Выслушивал, выведывал у нас все обстоятельства… Похлопал даже. А вопросики какие подкидывал? Это ему скажите! То поясните! «А что вы по этому поводу думаете?»

– Будь ты на его месте…

– Хитёр. Теперь станет из нас верёвки вить.

– Не понял?

– Ну как? Про то, что монах Ефимий – его секретный агент, его порученец, он в самом конце раскололся. Когда мы ему все, как на блюдечке, свои карты выложили!.. А ведь чуял я!..

– Какие карты, Михалыч? У нас, кроме версий и догадок, нет ничего.

– Не верю я, что он всё нам выдал.

– Да мы и не дослушали. Я по голосу в телефоне Марасёва узнал. Точно, Серков что-то важное обнаружил. Видел, как шефа повело?

– Кравцов дослушает. Только голову в заклад – ничего толком архиерей уже не скажет.

– Это почему?

– А то, что лукавит архиерей!

– С чего ты взял?

– Уловил, как он закрутился от вопросиков Колосухина?

– Ну?

– Ничего вразумительного и не ответил. Так, начал головы морочить баснями, разных ключарей да священников приплёл. Вспомнил епархиальные записки!.. Грузите апельсины бочками! Нашёл лохов.

– Михалыч, не вижу логики.

– Логика тебе нужна? Я тоже мал-мал интересовался в детстве всякой всячиной. Особенно, когда в институте учился.

– Ну и что ты вспомнил?

– А то, что церковники завсегда сами за кладами да драгоценностями в древних усыпальницах и подземельях рыскали!

– Факты, Михалыч, факты?

– Они монастыри и соборы строили, сами в них тайники и подземные ходы мастерили. На случай нападения врагов, пожаров, другой беды. Чтобы хранить в тайниках казну церковную и ценности монастырские. Кто кроме них знал, где всё это прячется?

– Это косвенные, так сказать, улики…

– Есть у меня и прямые. Ты думаешь, откуда вся история кладоискательства на Руси пошла? Кто первым в Московском кремле рыться начал?

– Не имею понятия. Не читал нигде.

– А мне подвернулась книжечка… Дьяк!

– Случай…

– Нет уж, позволь! Тебе, конечно, известно, что во времена несовершеннолетия Петра Первого государством правила его сестра Софья?

Ковшов флегматично пожал плечами, промолчав.

– Вот она и снарядила дьяка Большой казны Макарьева в подземный Кремль. Тот, согласно доносу пономаря церкви Осипова, прошёл подземными ходами через весь Кремль и обнаружил там две палаты, заставленные сундуками до самых сводов. Софья якобы приказала сундуки те не трогать, а на двери палат навесить замки. Откуда Софья узнала про деньги в сундуках, неизвестно, но было это в тысяча шестьсот восемьдесят втором году, когда она села на трон и ей деньги были нужны, чтобы подкупить духовенство и стрельцов.

Шаламов перевёл дух и продолжил:

– Когда взбунтовавшуюся Софью Пётр Первый упрятал в монастырь, Осипов не унялся и вновь подал донос про тайник и сундуки с золотом. Донос тот император лично поручил проверить незамедлительно. Распоряжение его было передано московскому вице-губернатору, он дал Осипову арестантов для поисков и архитектора для наблюдений за работами. Пономарь возился долго, спуск в подземелье оказался замурован, а когда стену пробили, всё подземелье было залито водой из родника. Пришлось думать, как эту воду спустить, но, найдя решение этой проблемы, Осипов с арестантами упёрся в каменную преграду. Пробив и эту преграду, раскопщики упёрлись в материк.

– Досталось пономарю от Петра?

– О том не упоминалось. Но Осипов через десять лет во второй раз, уже после смерти Петра Первого, предпринимал попытку найти тайник с сундуками, а потом через два года в третий раз обращался с прошением о розыске золота…

– Ну и?

– Умер дотошный пономарь.

– Так и не нашли те сундуки? – Даже Нафедин, с интересом слушавший Шаламова, не удержался и подал голос.

– Не нашли. Разговоров в учёном мире по этому поводу много было и до революции, и после. Предпринимались и попытки отыскать тайник с сундуками в подземельях Кремля. Только пустое занятие. Как в воду канули!

– Чудно! – удивился Нафедин. – А чего же сейчас их не ищут? При нашей технике-то? Сквозь стены и землю металлоискатели золото улавливают. Других приборов уйма!

– А кто вам сказал, что не ищут, Михал Палыч?

– Ну ты же, Михалыч? Только что!

– Я этого не говорил, – насупился Шаламов. – Откуда мне знать? Теперь это дело государственной важности. Может, и отыщутся сундучки-то.

Шаламов поёрзал на сиденье, толкнул локтём Ковшова и шепнул ему:

– И у нас вот монах кладоискательством занялся. А не государство. И сломал себе шею.

Подбираясь к порушенному тайнику в стене, Мисюрь облегчённо перекрестился, не доходя, почувствовал: каменный мешок пуст, значит, Донат его жив, здесь бы ему не протянуть. Долго они добирались. Две крысы шарахнулись от него под лучом фонарика, пустые крючья в стене зловеще чернели клыками, под ногами трещали остатки костей скелетов. Мисюрь отшатнулся назад, едва не наступив на череп, зияющий пустыми глазницами.