Александр Руж - Охота на черного короля

Александр Васильевич сидел за столом орехового дерева и рассматривал с помощью лупы глиняный черепок.

– А, это вы, Вадим Сергеевич! Проходите.

Вадим повесил шинель и шляпу на вделанный в стену фрагмент бивня мамонта и подошел к столу. Что это там изучает высокоумный начальник особой группы?

– Это мне утром прислали с нарочным, – перехватил его взгляд Барченко. – Какой-то юродивый на Лубянку притащил. Божится, что сие есмь бренный останок скрижалей. Тех, каковые Моисей обрел на горе Синай, а впоследствии, на народ осерчав, расколотил вдребезги.

– Серьезно?

– Как и надлежало полагать, фальшивка. Всего-навсего обломок глиняной корчаги, сработанной, по моим сведениям, в Вятской губернии не ранее середины и не позднее конца осьмнадцатого столетия. – Барченко стрельнул лучиком света через лупу на сколотый край черепка. – Глина дрянного качества с переизбытком песка. А хранили в оном сосуде брагу. Вот и весь сказ.

Шеф сделал два коротких движения: лупа нырнула в ящик стола, а черепок полетел в плетеную корзину для мусора.

– Эх-эх-хэх! – вздохнул Александр Васильевич. – И какого только барахла не волокут, ракалии! А нам разбирайся…

Причины для сетований имелись веские. Как водится, в годы смут в необразованных слоях населения резко возросла тяга ко всему мракобесному. То тут, то там муссировались слухи об оживших покойниках, о волосатых чудищах, будто бы обитающих в костромских лесах, о явлении утопшего семьсот лет назад града Китежа, о валашских вампирах, чухонских оборотнях и так далее. Не проходило и дня, чтобы в редакции газет, будки постовых, а то и в пожарные части не приносили разного рода вещи, выдавая их за паранормальные артефакты. По негласной договоренности, то, что казалось принимающей стороне заслуживающим внимания, передавалось в особую группу. Барченко самолично выступал экспертом и в девяноста девяти процентов случаев выбрасывал приносимое на помойку.

– Но вы ведь не за этим меня позвали? – спросил Вадим, усаживаясь в кресло, стилизованное под пыточный стул древних шумеров.

– По пустякам я б вас не дергал… – Барченко поправил на носу круглые очочки и придвинул к себе тонкую папку, лежавшую у него за левым локтем. – Экспедировали мне в обед еще кое-что. Отчет отдела верховой милиции об убийстве в Черкизовском районе.

– Убийстве?

– Ни больше ни меньше. Да вы ознакомьтесь. – Барченко подсунул Вадиму лист из папки, испещренный слепыми машинописными буквами.

Вадим пробежал глазами напечатанное.

– Англичанин?

– Натуральный. По прозванию Найджел Ломбертс, родом из Ньюкасла. Представитель британской компании «Газолин петролеум Энтерпрайз». Прибыл в Советский Союз третьего дня, якобы для переговоров с нашим «Нефтесиндикатом» относительно поставок сырья за кордон. Остановился в гостинице «Савой», в восьмом нумере. Переночевал, откушал на завтрак жареную рыбку в ресторане «Альпийская роза» и ушел неведомо куда. Это показания гостиничной и ресторанной обслуги… А вечером того же дня обнаружился убиенным на бреге Архиерейского пруда.

– Кто обнаружил?

– Звонарь из храмины Ильи Пророка. Взлез, говорит, на колокольню, чтобы к вечерней службе народец созвать, и узрел, как лиходеи, числом до пяти или поболе, окружили некоего ферта, по виду иноземного. А опосля кто-то из них десницею взмахнул, и ферт замертво наземь грянулся. Звонарь спешным порядком с колокольни свергся, доложил, как есть, отцу-настоятелю, а тот уж в участок протелефонировал.

Вадим покрутил отчет и вернул его Барченко.

– Воля ваша, Александр Васильевич, не пойму: при чем тут мы? Никаких причин взваливать это на наше ведомство нет. Р-рядовое преступление, пускай с ним уголовный р-розыск р-разбирается.

Водился за Вадимом такой грешок – на звуках «р», особенно в начале слов, голос прокатывался, как подошва по мелкой щебенке. Когда был на Кольском Севере, аборигены – лопари – прозвали его Рычащей Совой. Ну, «Сова» – это за уже отмеченную нами особенность видеть в темноте.

– В том-то и заноза, милейший Вадим Сергеевич, что преступление не рядовое, – прожурчал Барченко и извлек из папки фотоснимок. – Устремите-ка зеницы ваши сюда. Что скажете?

Перед Вадимом оказалась увеличенная фотографическая копия записки, намалеванной на тряпице величиной со спичечный коробок, снятый вместе с нею для обозначения масштаба. Записка содержала два ряда арабских цифр и латинских букв, перемешанных так хаотически, будто рассеянный наборщик уронил свою кассу и привел содержимое в беспорядок. Уголки тряпицы слева были покрыты темной коркой – не иначе засохшая кровь мистера Ломбертса.

– Шифрованное послание? – догадался Вадим.

– Точно так. Повезло, что старший в милицейском наряде башковитым оказался – одежонку усопшего прошарил и отыскал сей лоскут в подкладке пальто. А как отыскал, скумекал, что дело, может быть, важности государственной – и передал в Московский губотдел ОГПУ. А оттуда уже криптограмма в Специальный отдел поступила.

– Р-расшифровали?

– А то! У Глеба Иваныча не дураки сидят. – Барченко помассировал натертую очками переносицу, взял из папки следующую бумажку и огласил расшифровку: – «К 9 ноября быть всем. Место – «Метрополь». По Белому Плащу ждать отдельного приказа. О дате Акции будет сообщено позднее».

– Девятое ноября? – Вадим посмотрел на прикнопленный к двери календарь с изображением бегущего президента США Кулиджа, которому кряжистый красноармеец норовил вогнать штык в толстый зад, обтянутый звездно-полосатыми панталонами. – В этот день начинается шахматный турнир! И как раз в «Метрополе»… то есть в Доме Советов!

– И вновь завидную могутность ума являете, дорогой Вадим Сергеевич, – одобрительно закивал Барченко. – Имеем ли мы право предположить, что речь в оном мудроватом писании идет о каком-либо недружественном акте, направленном супротив участников турнира?

– Почему супротив?

– А как иначе? Приезжает человек из враждебной державы, носит при себе ключ с вмонтированным в него стреляющим приспособлением и засекреченное письмо… И кстати! Вот еще что при нем отыскалось. – Александр Васильевич подбросил на ладони фигурку из шахматного комплекта – черного короля.

– А это-то зачем?

– Вопрос без ответа… Но косвенным образом сия вещица указует опять же на шахматистов. В наших высших эшелонах ни о какой Акции слыхом не слыхивали – стало быть, готовится она кем-то другим и едва ли имеет мирные цели. Розовые лепестки, что ли, они будут перед гостями раскидывать? Обратите внимание на общий тон – скудословный, повелительный. «Быть всем, ждать приказа…» Товарищ Бокий догадку имеет, что составлен контрреволюционный заговор.