Александр Домовец - Месть Альбиона

– Ну что тут скажешь… – произнёс Белозёров. – Государь с семьёй спасся, и слава богу. Но двадцать человек погибли, втрое больше пострадали. Не в каждом бою такие потери. (Черевин сделал утвердительный жест.) А кто за это ответил? Ну, уволили министра путей сообщения, ещё несколько чинов поменьше, – толку-то… Если у нас даже царский поезд под откос идёт, куда уж дальше? – добавил он, разводя руками. – С нашим воровством и бардаком и народовольцев не надо. Сами всё погубим и разрушим.

Победоносцев задумчиво кивнул. Слово взял Черевин.

– Тут, Серёжа, не всё так просто, – негромко сказал он, расстёгивая верхний крючок мундира. – Насчёт воровства и бардака я с тобой согласен. Только сейчас речь не об этом. Я ведь сам на том поезде был, через вагон от государя. Да, разогнались от души. Да, шпалы дрянь и гравий не лучше. Только все эти причины, если какую-то роль и сыграли, то не главную. Главное в другом…

Сергей подался вперёд.

– А в чём же? – спросил он.

– Взрыв был, Серёжа, – медленно произнёс Черевин. – Вот это главная причина и есть. Из-за него-то поезд и сошёл с рельсов.

Наступила тяжёлая пауза.

– Однако… – изумлённо вымолвил наконец Сергей, невольно оглядываясь на Победоносцева.

Судя по непроницаемому лицу, для обер-прокурора слова Черевина новостью не были. Сергей перевёл взгляд на генерала.

– Что за взрыв, Пётр Александрович? Да точно ли он был? В газетах о том ни слова. Неужто, кроме вас, его никто не слышал?

– Может, кто и слышал, да не разобрал. А кто разобрал, того, глядишь, уже и в живых нет или память после ранения отшибло, – ответил Черевин. – Тут, видишь ли, совпадение. Вслед за взрывом, – и двух секунд не прошло, – раздался страшный грохот со скрежетом. Это, значит, вагоны начали с рельсов сходить. Шум на шум наложился, вот и разберись тут… Я – другое дело. Не ошибусь.

Порукой правоте генерала был его военный опыт. И всё же новость выглядела слишком неожиданной, чтобы поверить в неё.

– Какие-то следы взрыва остались? – хмуро спросил Сергей.

– Какие там следы… – сказал Черевин, махнув рукой. – Кухонный вагон, где грохнул взрыв, пополам разорвало и сплющило, как пустую консервную банку. Чтобы трупы достать, металл резали.

– А… государь знает? – спросил Сергей, невольно понижая голос.

– Разумеется, – ответил Победоносцев. – Выслушал Петра Александровича внимательно, однако, не скрою, скептически. Он-то как раз за общим грохотом взрыва не расслышал… как и все остальные, впрочем. Тем не менее на всякий случай дал указание провести проверку. Пока Витте с Кони занимались технической стороной, к расследованию негласно подключился корпус жандармов, – по своей линии. И вот тут выяснилось очень интересное обстоятельство…

– Дьявольски интересное! – вставил Черевин.

– Я и говорю: очень, – повторил Победоносцев, метнув строгий взгляд в сторону генерала. – Незадолго до рейса в Севастополе на кухню устроился рабочим некий Ефременко. Документы в порядке, рекомендации хорошие. Приняли его с испытательным сроком. Несколько дней работал на совесть, – кухонный смотритель был доволен. И вдруг во время рейса, на станции перед Борками, Ефременко сходит с поезда, чтобы пройтись, подышать. Сходит, – и не возвращается. Естественно, поезд едет без него. А через короткое время гремит взрыв именно в кухонном вагоне… Что скажете, Сергей Васильевич?

То, что Белозёров сейчас хотел сказать, было не для обер-прокурорских ушей. Однако художник сдержался.

– Этого парня перед приёмом проверяли? – спросил он.

– Нет, – отрубил Черевин. – Документы в порядке, ну и ладно.

Сергей не выдержал – вскочил.

– Да как же так?! Первого встречного берут обслуживать царскую кухню?

– А как Степана Халтурина когда-то пропустили столярничать в Зимний дворец? – вопросом на вопрос ответил Черевин. – Он же, сукин сын, чуть ли не полгода туда ходил, как к себе домой, натаскал пуды взрывчатки, – хоть одна собака его проверила? Пока не грянуло, никто и не почесался. Счастье ещё, что обошлось, и покойный император тогда не пострадал… Сам же говоришь, – бардак неизбывный.

Сергей только махнул рукой. Сел. Слов не было, – по крайней мере приличных.

– Возмущение ваше, Сергей Васильевич, я вполне разделяю, – сказал Победоносцев ровным голосом. – Как член Комитета министров Российской империи я составил на высочайшее имя докладную записку о преступной беспечности соответствующих чинов и служб с поимённым перечислением. Кроме того, состоялся нелицеприятный разговор с начальником корпуса жандармов Шебеко. Очевидно, что система охраны царской семьи нуждается в немедленной реорганизации. И это уже делается. – Помолчав, добавил внушительно: – Однако сейчас речь о другом.

– Этого Ефременко по крайней мере искали? – спросил Сергей, остывая.

– Да, но безрезультатно. Потерялся след. Неясно даже, откуда он вообще взялся. По заявленному адресу в Севастополе его никогда не видели.

– А рекомендации проверили? Кто-то же их давал…

– Никто не давал. Фальшивые. Как и прочие документы.

– Ясно… Снова народовольцы, – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнёс Белозёров.

Черевин с Победоносцевым, не сговариваясь, покачали седыми головами.

– Нет, Серёжа, не народовольцы, – решительно заявил генерал. – Выкосили их под корень. Кого повесили, кого на каторгу, а кто-то в Лондон сбежал и оттуда лает. Их и было-то не так уж много. Нет больше народовольцев в России… по крайней мере пока.

– То есть как это нет? А позапрошлогоднее покушение Генералова с Ульяновым? Ну и прочих?

– Да какие там народовольцы! Так, эхо одно… Переловили, как куропаток, всю группу взяли.

– Значит, террорист-одиночка?

– Опять-таки не сходится, – задумчиво сказал Черевин. – Адская машина, фальшивые документы – кстати, сделаны отлично, потому и подозрений не вызвали, – это скорее по плечу организации. Просто разные бывают организации, и необязательно революционные…

О чём это он? И почему говорит обиняками?

Обер-прокурор поднялся, подошёл к окну, за которым угасал дождливый мартовский день, и долго вглядывался в пустынную по случаю ливня Сенатскую площадь. Повернувшись к Белозёрову, вдруг спросил:

– А скажите, Сергей Васильевич, что за документ вам доставили второго дня из английского посольства?

Вот так вопрос…

– А вы откуда знаете? – удивлённо спросил Сергей.

И такое недоумение нарисовалось на лице художника, что Победоносцев не удержался от улыбки, слегка тронувшей тонкие губы.

– Ну, откуда знаю, – об этом, с вашего позволения, чуть позже… Но вы не ответили. Или это секрет?

– Да какой там секрет, – с досадой откликнулся Белозёров. – Письмо это было от английского посла Мориера.