Александр Руж - Четвертый коготь дракона

– Что за оказия? – проговорил озадаченный военный. – Первый раз вижу, чтобы такой мощный бук свалился сам по себе.

Но Аните уже бросилось в глаза обстоятельство, которое другие пока игнорировали. Бук упал не сам собой – он был срублен, она даже за сотню шагов разглядела наспех искромсанный топорами комель.

А дальше все развивалось, как в романах Фенимора Купера. Из рощицы выскочили двое в черных балахонах, с ружьями в руках. Они одномоментно выпалили в механика и кочегара, и те повалились в зеленую листву лежащего на рельсах бука, утонув в ней, как во вспененной пучине. Затем, не медля ни секунды, один из стрелков полез в вагон первого класса – тот самый, в котором не далее как полчаса тому назад ехали пятеро путников, застывших сейчас в оцепенении позади поезда.

– Вот вам и тихая Швейцария! – присвистнул Джеймс Грин, снова вытягивая свой «кольт». – Да тут почище, чем на Диком Западе!

– Это грабители! – резонно определил юный австрияк, в ладони которого уже прочно сидел «Ульрих». – Их надо остановить!

Он бесстрашно побежал к месту кровавой расправы и прямо на бегу, едва прицелясь, сразил наповал черного головореза, который никак не ожидал нападения с этой стороны. Однако тотчас из рощи посыпались беспорядочные выстрелы, оттуда выбежали еще двое в таких же балахонах, как у убитого, и отважный австриец был вынужден укрыться за последним вагоном.

– Этому парню надо помочь! – сказал Грин и, перебегая от бука к буку, принялся лупить по неизвестным бандитам из своего «кольта».

Безоружные Максимов, Анита и седоусый притаились за кряжистым деревом-великаном и оттуда созерцали ход необыкновенной битвы. Максимов нервничал и вслух сравнивал себя с крысой, забившейся в нору.

– И почему я не завел привычки носить револьвер в кармане? – задавал он риторический вопрос, обращаясь к самому себе.

– Наверное, потому, что он может в любой момент продырявить тебе ногу… в лучшем случае, – отвечала за него Анита.

Седоусый не говорил ничего – театр боевых действий захватил его всецело, он смотрел за сражением с профессиональной точки зрения и был чем-то недоволен.

Чаша весов, впрочем, склонялась в сторону добра. Вот и второй бандит рухнул с простреленной головой – это постарался Грин, нашедший себе удобную позицию за пнем, оставшимся от поваленного на рельсы бука. Бой обязан был окончиться, поскольку оставшийся разбойник не мог отбиваться от двух противников сразу, но, как назло, пистолет юного австрийца замолчал.

– У него кончился боезапас! – догадался седоусый.

Разбойник тоже понял это и, отстреливаясь от Грина, побежал в хвост состава. Австриец высунулся из-за вагона, хотел было перемахнуть через открытое пространство, чтобы оказаться в лесу, но в первом классе что-то тяжко громыхнуло, в стороны брызнули стекла и обломки деревянной обшивки, послышались истошные вопли пассажиров, и тут же из окна кубарем вылетел выброшенный взрывной волной толстяк-швейцарец.

Все было как в жутком сне: тучное тело вдруг сделалось легче мыльного пузыря, несколько раз перевернулось в воздухе и шмякнулось на траву близ насыпи. Дрогнуло, конвульсивно задергалось – обезображенное, залитое кровью, – изогнулось дугой, потом вытянулось и замерло в неподвижности.

Бандит, не добежав до вагонного торца, за которым скрывался австриец, инстинктивно отпрыгнул в сторону, а из поезда выскочил еще один. Размахивая ружьем, он орал на непонятном языке:

– Hol van? Nem találtam meg!

Австриец, воспользовавшись заминкой, выскочил из-за вагона и кинулся к зарослям. Споткнулся о выперший из земли узловатый корень, растянулся во весь рост. Седоусый бросился к нему, помог подняться. Все это заняло совсем крошечный отрезок времени, но бандиты заметили их, и тот, что выскочил из вагона (он же, несомненно, и устроил взрыв внутри), победно завопил:

– Látom! Most nem hagyod el!

Шарахнули синхронно оба ружья, седоусый схватился за плечо и со стоном сел в траву, но австриец подхватил его и втащил в спасительный лесок. А тут и умница (эх, давно ли в представлении Аниты он был идиотом?) Грин срезал одного из разбойников своим снайперским выстрелом. И только сейчас Анита, помимо воли увлеченная этим дьявольским спектаклем, обнаружила, что рядом с ней нет Максимова.

– Алекс! – крикнула она испуганно и стала озираться по сторонам. – Алекс, ты где?

А Максимов, которому надоело бездействовать, когда другие проявляют чудеса героизма, пробрался ползком среди можжевеловых куп, стрелой вылетел из них и прыгнул сзади на шею последнему оставшемуся бандиту. Схватка была недолгой, Максимов вырвал у него из рук ружье и саданул лихоманца прикладом по загривку. Баталия была триумфально завершена.

Анита подбежала к своему мужественному супругу. Убедившись, что он невредим, не стала устраивать сцен – это вообще было не в ее правилах. К ним подошел Джеймс Грин, залихватски дунул в дымящийся ствол «кольта».

– На такое развлечение в здешнем болоте я не рассчитывал, – сказал он, рисуясь.

По справедливости, он заслуживал похвалы, но никто не удостоил его даже взглядом: Анита смотрела на тело, распростертое у ног Максимова, а тот разглядывал доставшееся ему в качестве трофея ружье.

– «Смуглянка Бесс», – классифицировал он неуклюжее длинноствольное оружие, больше походившее на фузею, виденную Анитой на старых гравюрах. – С перезарядкой – одно мучение. Вот почему мы так легко отделались…

Аниту технические тонкости не занимали. Она показала Максимову на лежащего бандита, чье лицо было все еще скрыто черным наголовником с неким подобием матерчатого забрала – так что видны были только закрытые по случаю бессознательного состояния глаза.

– Ты убил его, Алекс?

– Нет, зачем? Сейчас очухается… Надо же узнать, кто эти башибузуки и чего ради они устроили бойню посреди такой идиллии.

Подковылял, зажимая рану в плече, седоусый военный, заботливо поддерживаемый юным австрийцем.

– Прошу прощения, господа… – виновато промолвил усач. – Мне показалось, они меня узнали… и стреляли в меня. Выходит, я и есть причина всей заварухи. Могу предположить, что эти злопамятные субъекты мстят мне за ту роль, которую я сыграл в Зондербундской войне. Она расколола общество на два враждебных лагеря – как любая гражданская…

– При чем здесь вы? – не слишком любезно спросила Анита. – Стреляли во всех, но метили, – она с прищуром взглянула на австрийца, – в вас. (При этих словах он вздрогнул.) Да-да, не вскидывайтесь! Я хорошо видела, в кого целил этот негодяй. Он хотел убить вас, а вы, – она повернулась к седоусому, – вы случайно подставились под пулю. И, не исключено, спасли молодому человеку жизнь.

– Я даже не думал об этом, – стушевался седоусый.