Кристофер Сэнсом - Темный огонь

– Этот человек обладает большими знаниями.

– Да, у нас, поблизости от Олд-Бардж, многие так говорят.

– Значит, вы живете в Олд-Бардж?

– Да. Местечко не слишком приятное, не то что у вас. Зато оно в самом центре Лондона, а мне частенько приходится бывать по делам в Сити.

Барак опустился на скамью и метнул на меня испытующий взгляд.

– Каким бы знатоком ни был ваш ученый монах, вы должны открыть ему как можно меньше. Смотрите, не пускайтесь в лишние откровенности.

– Я всего лишь попрошу его пояснить мне, о чем говорится в этих книгах. Скажу, что это связано с делом одного моего клиента. Гай не будет допытываться, что к чему. Он прекрасно знает, что я, как адвокат, должен хранить секреты клиентов.

– Гай Малтон, так называет себя этот черный аптекарь, – задумчиво произнес Барак. – Бьюсь об заклад, при рождении он получил совсем другое имя.

– Да, раньше его звали Мохаммед Элакбар. Его родители приняли христианство после падения Гранады. Кстати, если уж речь зашла об именах, ваше собственное тоже звучит довольно странно. Барак похоже на Барух, имя, которое встречается в Ветхом Завете. Теперь сторонники Реформации часто дают своим детям подобные имена. Но ведь вы, насколько я могу судить, родились задолго до того, как они вошли в моду.

Барак расхохотался и вытянул свои длинные ноги.

– Сразу видно, вы большой знаток по части имен. Да, отец мой происходит из еврейской семьи, которая давным-давно приняла христианство. Иначе всех моих предков вышибли бы прочь из Англии. Я вспоминаю об этом всякий раз, когда встречаюсь с графом в Доме обращения. Так что, скорее всего, предки мои и в самом деле носили фамилию Барух. У меня есть талисман, крохотная золотая коробочка, которую мне подарил отец. Он говорил, что в нашей семье она передавалась из поколение в поколение. Это все, что он оставил мне в наследство, бедный старый олух.

В насмешливом взгляде Барака вновь мелькнула печаль.

– А еще что-нибудь вам удалось узнать из этих бумаг? – спросил он.

– Нет. Но я предполагаю, что монахи спрятали формулу и бочонок с греческим огнем в церковном подвале, так как сознавали: использование этого вещества грозит человечеству большими бедствиями. – Я пристально посмотрел на Джека. – И они были совершенно правы. Трудно представить себе все разрушения, на которые способно подобное оружие.

Барак ответил мне столь же пристальным взглядом.

– Новое мощное оружие может спасти Англию от вражеского вторжения. А значит, отыскать его необходимо, – отчеканил он.

– Расскажите подробнее о том, что представляет собой греческий огонь в действии, – решил я сменить тему разговора. – Ведь вы видели это собственными глазами.

– Непременно расскажу. Только завтра, когда мы будем на пристани. А сейчас я ухожу в город. Пришел сюда, чтобы сказать вам об этом. Во-первых, мне надо захватить из дома кое-какие вещи. Во-вторых, я хочу прогуляться по тавернам – может, кто из моих осведомителей знает того рябого, который сегодня нас преследовал. И наконец, я собираюсь встретиться с одной славной пухленькой девчонкой. Так что вернусь поздно. Дадите мне ключ от входной двери?

– Ключ попросите у Джоан, – сказал я, метнув в него неодобрительный взгляд. – И не слишком долго гуляйте. Завтра нам рано вставать.

– Не беспокойтесь, я вовсе не намерен валяться в постели до полудня. Увидите сами, я не имею привычки бездельничать, – с улыбкой заявил Барак, которого мое неодобрение ничуть не смутило.

– Надеюсь, что нет.

– Да и девчонка моя тоже любит вставать спозаранку. Она вообще отличается редким прилежанием.

И, многозначительно подмигнув мне, он повернулся и поспешил прочь.

Этой ночью я почти не спал. Удушливая жара и многочисленные образы, теснившиеся у меня перед глазами, не давали мне забыться. Я видел Элизабет, распростертую на грязном полу камеры, усталое, встревоженное лицо Кромвеля, трупы, изрубленные топором. Я слышал, как далеко за полночь вернулся Барак и, стараясь не шуметь, поднялся в свою комнату. Встав с кровати, я преклонил колена и в душной темноте просил Господа ниспослать мне сон, в котором я столь нуждаюсь, а также удачу в делах, ожидающих меня грядущим днем. В последнее время я молился намного меньше, чем прежде, ощущая, что слова мои, вместо того чтобы возноситься к Богу, растворяются в моем собственном сознании, подобно дыму. Однако, вернувшись в постель, я провалился в сон и проснулся уже при свете дня. Сквозь открытое окно в комнату проникал теплый ветерок, и Джоан звала меня к завтраку.

Несмотря на беспокойную ночь, Барак сиял, как новая монета, и жаждал бурной деятельности. Он сообщил мне, что ему не удалось ничего выяснить о рябом, но, несомненно, в самом скором времени он нападет на его след. Покончив с завтраком, мы спустились к реке, чтобы нанять лодку. Еще не пробило семь. Я редко покидал дом в столь ранний час, в особенности по воскресеньям, и мне непривычно было видеть город столь пустынным и тихим. Желающих переправиться через реку не было, и лодочники терпеливо ожидали ранних пассажиров у ступеней Темпла. Было время отлива, и к лодке нам пришлось идти по узкому дощатому настилу, проложенному по толстому слою тины. Волны выбросили на берег раздутый труп осла, который испускал столь невыносимое зловоние, что я зажал нос. Наконец мы уселись в лодку, и перевозчик погреб на середину реки.

– Хотите войти в стремнину под Лондонским мостом? – спросил он. – Это будет вам стоить еще два пенса.

Лицо молодого парня уродовали многочисленные шрамы, вне всякого сомнения полученные в драках, которые служат для лондонских лодочников излюбленным развлечением. Я колебался, но Барак опередил меня.

– Давай, – заявил он. – Сейчас вода стоит низко и течение не сильное. Так что мы не слишком рискуем.

Я вцепился в борта лодки, когда мы пронеслись под огромным мостом, на котором теснились дома. Однако лодочник ловко проскочил меж опорами, и мы устремились вниз по реке, мимо Биллинсгейта, где стояли на якоре огромные морские суда, мимо Тауэра, чей грозный силуэт четко вырисовывался на фоне безоблачного неба. Когда мы проплывали мимо новых морских доков в Дептфорде, я в изумлении уставился на огромный военный корабль «Мэри Роз». Мачты его возвышались над крышами стоявших на берегу домов, подобно шпилям готических соборов.

За Дептфордом дома, тянувшиеся вдоль берега, исчезли, а река стала шире, так что дальний берег теперь был едва различим. Сразу за кромкой воды начинались бескрайние болота, поросшие тростником. Редкие пристани, которые мы проплывали, имели заброшенный вид, ибо суда теперь вставали на якорь выше по течению.

– Вон то, что нам надо, – кивнул наконец Барак.