Вера Русакова - Вираж судьбы

Ей стало страшно.

В следующую секунду она собралась с силами и обдумала положение.

– Есть у Вас рвотное?

Юноша не понял.

– Лекарство для рвоты, – поднеся руку ко рту, постаралась проиллюстрировать свои слова.

На этот раз он понял и отрицательно покачал головой.

В панике осмотрелась вокруг и, к счастью, увидела на столе держалку с несколькими перьями.

– Надо повернуть его набок и наклонить его немного вперёд, – озабоченно объяснила девушка. Вдвоём с сыном старика, который не столько понимал её слова, сколько повторял её действия, они проделали это с тяжёлым, потным, бьющимся в судорогах телом, и Виктуар, пальцами правой руки приоткрыв рот несчастного, левой как можно глубже засунула туда перо и стала вертеть. Старое, известно ещё древним римлянам средство (кому это засовывали перо фламинго, смоченное в яде – Клавдию?) возымело желанное действие: старика начало рвать. Отвратительного вида масса вывалилась на белоснежную простынь, и девушка успела мимолётом пожалеть мадам Селин.

– Вода есть?

Сын мгновенно метнулся в сторону и вернулся с кувшином и стопкой. Понюхав воду и на всякий случай посмотрев не неё (если там яд, вряд ли она его увидит), Виктуар попыталась напоить старика. Он сделал несколько глотков – рвота возобновилась, падая уже не только на кровать, но также на пол и даже на халат девушки. Сколько это продолжалось – судить трудно. Наверное, несколько минут, но минуты показались часами. Видя, что больной всё ещё жив, девушка спросила:

– А уголь у Вас есть?

– Уголь? – Недоумённо переспросил юноша. – Нет, здесь дровами топят.

Несмотря на серьёзность ситуации, Виктуар хихикнула.

– Пищевой уголь, уголь внутрь, понимаете? И изобразила жест, обратный тому, которым изображала рвоту: не изо рта выходит, а входит в рот.

По недоумённому взгляду поняла – не понимает.

– Тогда придётся Вам разбудить мадам Селин. Попросите у неё уголь внутрь, ей доктор в прошлый раз оставил.

Ужасная мысль: а если Селин его весь истратила?

Юноша сначала взялся за свою лампу, потом отпустил её, взял свечу и ушёл. Это было умно: оставить ей побольше света. Она стала массировать тело так, как положено при искусственном дыхании, но на спину его переворачивать боялась из-за возможности возобновления рвоты. Часы показывали без 20 минут полночь; больной перестал биться, пульс его слегка уменьшился; это могло указывать на облегчение, а могло – на приближение смерти.

Когда пришли мадам Селин и молодой Моратин, старик был ещё жив.

Втроём они пересадили старика в кресло; он дышал ещё тяжело, но уже не так, как раньше. Размешав уголь в воде, Виктуар стала осторожно поить больного; в какой-то момент он чуть ожил и начал пить сам. Зрачки немного расширились.

– Я сделала всё, что могла, – сказала Виктуар. – Теперь будем ждать.

Как и следовало ожидать, мадам Селин расстроилась при виде испачканной простыни.

– Простите, – сказала Вики. – Так надо было.

– Я заплачу, – тихо сказал юноша.

Когда мадам начала стаскивать простынь с кровати, Викки наклонилась и внимательно обнюхала рвоту.

– Мадам! У вас есть ненужная миска? Надо бы собрать в неё рвоту.

Сын предложил вместо миски небольшую фарфоровую шкатулочку: Виктуар одобрила её и аккуратно, пользуясь краем шкатулки как ножом, перевалила внутрь её неприятную массу с простыни.

– Ваш отец курит?

– Да, – сын, похоже, был испуган всерьёз и надолго. – А какое это имеет значение?

– Может имеет, может нет, – Вики не хотелось пока говорить ничего определённого.

Но пришлось.

– Странно всё это, – сказала мадам Селин. – Все продукты хорошие, ничего испорченного не было.

– Знаю, – ответила девушка. – Я ведь ела Ваш ужин. Думаю, испорченная пища тут не причём: это похоже на отравление никотином.

– Что это? – испуганно спросила мадам Селин.

– Яд такой. Пока я не уверена в этом, и прошу вас молчать.

В половине первого ночи старик ещё был жив, и состояние позволяло надеяться на лучшее. Она так и сказала Северино. Тот молча кивнул.

– Что пил или ел Ваш отец, кроме того, что если и пили все? Конфеты, печение…

– Вино. Отец плохо спал, поэтому на ночь выпивал обычно бокал вина.

– Откуда это вино? Купили его или кто-то подарил?

– Не знаю. Отец его с собой привёз.

– А Вы пили это вино?

– Нет.

– Могу я его видеть?

Явилась бутылка итальянского вина, не первоклассного, но и не самого плохого; такое вино легко можно было купить в местных магазинах. Бутылка была пуста примерно на треть. Виктуар вынула пробку, понюхала вино, посмотрела на свет.

– А бокал вымыли?

Оказалось, что нет: бокал с остатками вина тоже был предъявлен.

Сохраните, пожалуйста, это вино и бокал, – попросила девушка. – Утром попрошу мадам вызвать более квалифицированного врача, всё это может понадобиться. Вы говорили, Ваш отец курил… курит – а он курил перед сном?

Юноша отрицательно покачал головой.

– Я же Вам объяснял – он плохо спал. А если курил перед сном, то становилось ещё хуже. Поэтому он курил в последний раз перед ужином, а потом – уже нет.

– А много он выкуривал за день? Сколько сигарет?

– Нисколько. У него трубка.

– Табак его где?

– Там, – юноша показал на маленькое бюро в углу комнаты.

– Тоже не выбрасывайте. И не давайте отцу курить, пока он не поправится.

– А он поправится?

– Надеюсь.

– Почему Вы спрашиваете про табак? – неожиданно поинтересовался юноша. – Он-то здесь причём?

Виктуар встала, подошла к больному, осмотрела его, померила пульс и, удовлетворенная результатами, снова села в кресло.

– Алкалоиды – это вещества, содержащиеся, главным образом, в растениях. К ним относятся морфин, кофеин, атропин, стрихнин… Насколько Вы знаете химию, и знакомы ли Вам эти названия?

– Я знаю ту часть химии, которая относится к строительству и грунтам, – отозвался юноша. – А из всего, что Вы перечислили, мне известен только стрихнин. Это, кажется, яд?

– Да. Многие из этих великолепных веществ могут использоваться как лекарства, и многие – как яды, причём очень сильные. В 1828 году, если не ошибаюсь, из табака был выделен новый алкалоид – никотин; он произвёл сенсацию, потому что, в отличие от остальных собратьев, является жидкостью. К сожалению, замечательное научное открытие было быстро использовано во зло: в 1850, кажется, году, в Бельгии, какой-то обнищавший аристократ отравил своего шурина – богатого плебея, этим ядом. [1]Дело наделало много шума и вошло в историю судебной медицины.

Викки понимала, что говорит, как лекцию читает, но остановиться не могла и не хотела. Впрочем, сын пострадавшего слушал её с интересом.