Роман Арефкин - Мост, колодец и тень

В следующий момент, отделённый от предшествующего киноряда короткой, яркой вспышкой, я уже видел интерьер дома, в котором царило скромное убранство и приятная атмосфера уюта. Там были мужчина и женщина, но тролль хотел показать мне нечто иное. Он провёл меня, а точнее – моё сознание, словно на невидимом поводке, вверх по узкой, неудобной лестнице, на второй этаж дома. Там, среди нескольких дверей, он безошибочно выбрал одну, окрашенную в белый цвет, за ней обитал еще один член незнакомого мне семейства. Это был мальчишка лет одинадцати или около того, с копной нечёсаных волос. Он сидел спиной к нам, за столом, увлечённо орудуя какими-то инструментами. Вокруг него, на полу, были разбросаны разные игрушки, из пластмассы и алюминия. Это были какие-то элементы конструктора, реплики инструментов, из специальных детских наборов, служащих тому – чтобы привить детям любовь к профессии.

– А не велик ли он для всего этого. – сказал я, словно понимая, что ни мальчуган, ни его родители внизу, не услышат меня.

– О да, Олег, ты прав, как никогда ранее. – интонация тролля выдала нотки некоего триумфа, как если бы он услышал от меня нечто, что хотел услышать – Не в его возрасте питать слабость к этому…

Мой взгляд, тем временем, оценил комнату, я обнаружил, что среди характерных предметов обихода, у ребёнка имелись и весьма необычные для его возраста предметы. Среди них были книги, толстые, в потёртых переплётах с отчасти выцветшими литерами заглавия. Я пригляделся, мой проводник позволил мен различить некоторые из фолиантов, это были труды по анатомии, нормальной и патологической физиологии.

– У мальчишки не по годам развитый интерес к естественным наукам. – нашёл я, что сказать по этому поводу.

– О да, Олег, его интерес развит не по годам! – сказав это, тролль явно приложил некоторое усилие, чтобы не усмехнуться, хотя этого никто бы и не услышал, кроме нас двоих.

Я какое-то время стоял там, позади этого мальчишки, который даже и не подозревал о моём присутствии. Складывалось впечатление, будто имей я свою материальную выраженность в тот момент, ребёнок всё равно не заметил бы меня, слишком далеки были наши сознания друг от друга.

Я подошёл поближе, так, чтобы стоя рядом с мальчишкой, увидеть его лицо, отчего-то мне стало любопытно, как выглядел этот маленький человек, с головой окунувшийся в одному ему известный мир.

Перед занятым своими трудами ребёнком лежала деревянная разделочная доска, заменившая юному натуралисту предметный столик, на доске лежал едва покрывшийся пухом раннего оперения птенец неизвестной мне породы птицы. Я никогда не разбирался в видах. Птенец едва трепыхался, но силы, очевидно, уже оставили его несуразное, маленькое тельце. Мальчишка, орудуя металлическим скальпелем с широким пером, уже отсёк птенцу обе лапки, из-за чего кровь разбрызгалась по разделочной доске, попала на стол и несколькими пульсирующими струйками, на самом издыхании своего импульса, угодила на светло-синюю футболку мальчишки, оставив два ярких пятна. Ребёнок, очевидно опасаясь последствий, пытался избавиться от этих улик своей «непосредственности» нашедшей выражение в столь «уродливых формах» Его усилия, тем не менее, обернулись крахом. То, что изначально было двумя пятнами брызг, теперь размазалось и хоть и стало тусклым, зато обрело значительную площадь. Это обстоятельство вызвало у мальчишки явное недовольство. Черты его детского лица, лишённого морщин и чрезмерной осмысленности во взгляде, в один момент приобрели совершенно уродливую гримасу – собравшись в единый пучок внезапно-пробудившегося гнева. Верхняя губа мальчика поднялась к носогубному треугольнику, обнажая кривые зубы, глаза сузились а на переносице образовались складки. Если бы его уши, при этом, приобрели остроконечную форму, то его легко можно было бы принять за мифического гоблина, покинувшего своё укрытие.

Эта гримаса, коренным образом меняющая впечатление о ребёнке, оставалась на своём месте совсем не долго. Считанные секунды я глядел на это создание, пока его мимические мышцы вновь не расслабились, возвращая лицу своё привычное выражение. Со столь характерной его образу детской непосредственностью, ребёнок принялся нарезать плоть, издыхающего под острием его скальпеля, птенца на доли. Процесс был начат с самых дистальных отделов, так, чтобы оставить себе задел для продвижения к центру. Возможно, ребёнок испытывал нездоровый интерес к тому, насколько организм подопытного создания способен адаптироваться к столь резкой и поспешной смене своей пропорциональности. Однако эксперимент юному натуралисту не удался, и вскоре, буквально несколько отсечённых долей от несформированных крыльев, птенец умер, замер на своём жертвенном алтаре. Мальчишка не предал этому значения, продолжая свою монотонную, но методичную работу по дроблению целого на части.

– Что, чёрт подери, он делает? – наконец спросил я у своего проводника.

Тролль стоял поодаль от меня и словно заворожённый, смотрел на мальчишку. Едва ли я ошибся тогда, предположив, что монстр находил некоторую отраду, наблюдая за тем, что делал этот юный живодёр, но мне по-прежнему было непонятно, зачем тролль показывал мне всё это и в чём заключалась моя роль.

– Ты придёшь сюда ночью, когда все они будут спать. – говорил тролль, когда мы оба обнаружили себя на берегу реки, в известном мне месте, вблизи моста – Я научу тебя как проникать в их сны. Ты сможешь осилить этот навык, хотя ты и человек.

– Проникать в их сны? – переспросил я, недоумевая от того, что только что услышал – Как? Зачем?

– У этого умения может быть много достойных применений. – ответил тролль, нарочито избегая конкретики – Для начала же, ты должен будешь проникнуть в сон мальчишки и забрать его сущность. Этому я тебя тоже научу…

Тролль вновь оказался рядом со мной, я никак не мог привыкнуть к этому предательскому испугу, возникающему каждый раз, когда между мной монстром оставалось довольно короткое расстояние. Он вновь коснулся меня своими когтистыми лапами, подобные клинкам – когти вошли в мою плоть не зная преграды. Когда тролль вновь был поодаль, стоял и смотрел на меня оценивающе, я ощутил как во мне появилось нечто такое – ранее неведомое, словно бы еще одно чувство стало мне доступно. Это было ощущение присутствия чего-то необычного в самом воздухе, я осмотрелся, полагаясь на более привычные органы чувств, но ничего не увидел.

– Не суетись, человек. – проговорил тролль – Тебе не привычно ощущать присутствие этого явления – сна.

– Сна? – я уставился на тролля – Как прикажешь это понимать?

Тролль вздохнул, демонстрируя своё отношение к степени моего невежества, которое, по моему мнению – в данной ситуации было вполне обосновано.