Борис Сударушкин - Исчезнувшее свидетельство

– Не совсем, но некоторым образом я причастен к тому. Только не говорите Пташникову, придет время – я сам все ему открою.

– Сплошные загадки.

– А что вы скажете о моих очерках об истории «Слова о полку Игореве»? – поспешил я перевести разговор, испугавшись новых вопросов, на которые не смогу ответить.

– Если честно признаться, мне не очень понравилось, как в ваших очерках представлен Алексей Иванович Мусин-Пушкин, – откровенно заявила женщина и, спохватившись, добавила: – Наверное, автору слышать такое неприятно?

– Мне очень важно знать ваше мнение, так что не стесняйтесь, не обижусь, – заверил я Лидию Сергеевну.

Выдержав паузу, она продолжила:

– Несмотря на скандальные слухи, которые окружали графа, это был деятельный, образованный человек, как немногие в то время понимавший необходимость сохранения культурных и исторических ценностей прошлого. А вы его чуть ли не на скамью подсудимых посадили, допрашивали почти как преступника. Так нельзя, он не заслужил такого отношения к себе.

– Но я здесь ни при чем! – попытался я оправдаться. – Это Михаил Николаевич Окладин так критически относится к Мусину-Пушкину, подвергает сомнению подлинность «Слова о полку Игореве». А я только добросовестно пересказываю его споры с Пташниковым, почти не делая никаких комментариев.

– Вы не находите позицию Михаила Николаевича странной?

– Странной? Что вы подразумеваете?

– Толком я и сама не могу объяснить, но чувствую – он что-то скрывает от вас, отсюда вся его язвительность по отношению к Мусину-Пушкину и недоверчивость к подлинности «Слова о полку Игореве». Я его очень давно знаю, мы вместе заканчивали педагогический институт, одновременно учились в аспирантуре, да и сейчас довольно часто общаемся по работе в ученом совете нашего музея. Ведь совсем недавно он воспринимал «Слово» как подавляющее большинство русских интеллигентных людей – с гордостью и восхищением, что в отечественной культуре есть такое сокровище. А сейчас, если судить по вашим очеркам, его словно подменили. Что могло с ним произойти?…

Попрощавшись с Лидией Сергеевной, я еще долго обдумывал ее последнее замечание. Действительно, что скрывается за критическим отношением Окладина к «Слову о полку Игореве» и Мусину-Пушкину, нашедшему древний список? Нет ли в руках историка каких-то неоспоримых доказательств, которые он выложит в последний момент и тем самым возьмет в споре с краеведом верх? Ведь он уже намекал мне на существование какого-то документа…

Хотя новая попытка Золина узнать, у кого находится первое издание «Слова», опять закончилась неудачей, я был уверен, она не последняя, он не отступится от задуманного и очень скоро опять предпримет какие-то неожиданные шаги. Но какие именно? От этого человека можно всего ожидать.

Непонятное поведение Окладина, молчание Старика, так и не откликнувшегося на мои первые публикации, наконец, непредсказуемость поступков Золина – все это отвлекало меня от работы над следующим очерком. Написал я его только на третий день – и почти тут же мне снова позвонила Лидия Сергеевна.

– Не могли бы вы сегодня приехать в музей? – поздоровавшись, спросила она. – Тут я нашла некоторые документы, касающиеся истории усадьбы Мусина-Пушкина в Иловне. Думаю, вам будет интересно их увидеть…

По голосу Лидии Сергеевны я понял, что ей удалось найти нечто непредвиденное, чего она сама не ожидала обнаружить. Поэтому через час после телефонного звонка я уже был в ее кабинете. Здесь, только увидев Лидию Сергеевну, я еще раз убедился в верности своего предположения – она была чем-то не на шутку взволнована.

– Помните, я говорила, что лишнее окно на акварели, которую вы передали в музей, не дает мне покоя? – начала Лидия Сергеевна, усадив меня за свободный стол. – Пыталась себя убедить, что это мелочь, не стоит и внимания обращать, а все равно никак из головы не идет. Короче, я обратилась к одному знакомому краеведу, недавно выпустившему в местном издательстве книгу, посвященную городу Мологе и истории затопления его Рыбинским водохранилищем. Он сам – уроженец Мологи и всю свою жизнь отдал коллекционированию материалов, связанных с судьбой родного города. Я рассказала ему историю акварели, которую вы принесли в музей, и спросила, нет ли у него каких-нибудь материалов об усадьбе Мусина-Пушкина в Иловне. И он вспомнил одну любопытную публикацию в мологской газете, напечатанную накануне ее закрытия в связи с затоплением Мологи. Вот эта статья. – Лидия Сергеевна вынула из папки на столе пожелтевший от времени лист газетной бумаги, на котором красным карандашом был подчеркнут интригующий заголовок – «Труп в дворянском гнезде», а ниже шел текст статьи:

«Ударными темпами продолжаются подготовительные работы в котловане будущего Рыбинского моря, задуманного гением нашего вождя товарища Сталина и осуществляемого энтузиазмом советских людей, решивших бросить вызов самой природе, самой географии Земли. На новые места жительства и работы уже эвакуированы тысячи семей, сотни учреждений и предприятий, десятки сел и деревень. Эвакуация идет строго по плану и организованно. Однако иногда случаются неожиданности, которые никак нельзя было предвидеть. Так, после взрыва графской усадьбы Мусиных-Пушкиных в селе Иловна, в которой ранее размещалось сельскохозяйственное училище, рабочие обнаружили в развалинах здания хорошо сохранившийся труп мужчины. Перед взрывом из здания вывезли буквально все, что могло представлять собой хоть какую-то ценность, тщательно были осмотрены все подвалы и закутки, поэтому остается загадкой, где труп находился все это время. Однако можно предположить, что в доме имелся тайник, в котором и был надежно спрятан труп мужчины. Какую тайну хранило дворянское гнездо? Сколько еще подобных загадок таят в себе другие дворянские усадьбы, которые тоже подлежат затоплению? Можно только порадоваться, что рукотворное море навсегда уничтожит следы нашего мрачного прошлого, к которому нет возврата, что мы расстаемся с этим прошлым решительно и бесповоротно. Труп в дворянском гнезде – символ той нищей и бесправной России, с которой мы расстались навсегда. Новое море на картах мира – символ нового государства СССР, семимильными шагами устремляющегося к коммунизму! Редакция обещает читателям, что в ближайших номерах нашей газеты мы сообщим о результатах расследования этого загадочного происшествия, случившегося в селе Иловна».

Внизу под заметкой была указана фамилия ее автора – В. Курзин, тоже подчеркнутая красным карандашом.

– Матвей Александрович – краевед, о котором я вам говорила, – еще до того, как я обратилась к нему, заинтересовался этой заметкой и решил узнать, чем же закончилась история с трупом, обнаруженным в усадьбе Мусиных-Пушкиных. Однако, несмотря на обещание, мологская газета больше к этой теме не возвращалась. Больше того, до самого последнего дня существования газеты на ее страницах ни разу не появилась фамилия Курзина – автора этой заметки, хотя раньше он печатался чуть ли не в каждом номере, – многозначительно произнесла Лидия Сергеевна.