Юрий Чучмай - Ведьмы танцуют в огне. Том I и II

Она долго бродила в ночи, пытаясь найти его следы, или увидеть его в темноте, но Рогатый как сквозь землю провалился.

Тщетно осмотрев всё вокруг, она с досадой вдохнула пряный ночной воздух и направилась в сторону Бамберга, уже зная, что и у кого спросить, чтобы ухватиться за нить и начать поиски той сущности, о встрече с которой мечтала всю жизнь.

* * *

Ближе к рассвету, когда заря показала первые золотистые лучи позади солдат, они вошли в Бамберг. По пустым улочкам, выплывая из утреннего тумана как призраки и слушая гулкое эхо своих шагов, прохаживалась ночная стража, зевая и ёжась от холода. Дважды спутников останавливали, и Готфриду приходилось показывать грамоту викарного епископа Фридриха Фёрнера. Тогда стражи будто бы просыпались – вздрагивали, пятились, извиняясь, и давали дорогу воинам инквизиции, охотникам за еретиками и богохульниками.

За несколько кварталов до Труденхауса спутники остановились.

– Идите дальше, передадите арестованных начальнику тюрьмы, – сказал Готфрид, пристально глядя в глаза солдатам. – Но об этой девушке ни слова! Расскажете писарю, как я отправил вас в город с двумя арестованными, а сами пошли за подводой. Но её, – он кивнул на спящую, – не было!

Достав из кармана талер, он протянул его застывшим в сомнениях стражникам. Майстер Валье очнулся первым и взял деньги.

– Вот вам майстер Валье, выпьете с солдатами за наше здоровье. Дитрих, дай им ещё талер. Ты мне был должен, помнишь?

Тот перевёл на друга удивлённый взгляд.

– Ты что, ты что, Гога? Куда ты эту девку собрался тащить?

– Просто отдай ему это серебро! – с нажимом повторил Готфрид, сверля друга тяжёлым взглядом.

Дитриху ничего не оставалось, как недовольно вздохнуть и отдать монету солдату.

– В общем, о ней молчите. Сейчас пойдёте к майстеру Вагнеру, у него есть подвода, и вернётесь в лес. Нужно собрать тела, чтобы опознать и похоронить по-человечески. Мы с Дитрихом вернёмся в ратушу, чтобы дождаться смены караула.

Я зайду завтра, – он немного помолчал и добавил. – Просто, понимаете, перед этой девушкой я в неоплатном долгу, поэтому и хочу спасти её на первый раз. Я уверен, что она не ведьма.

– Хорошо, – кивнул один из солдат, прикидывая, как можно разгуляться на серебро сержанта. – Сделаем, как прикажете. А уж ведьма или нет – не нам ведь решать.

И они ушли по вымощенной камнем улочке, оставив Дитриха и Готфрида одних на перекрёстке.

– Ну и зачем тебе эта ведьма? – начал Дитрих. – Поимел и в Труденхаус сдал, чего морочиться? Что за блажь на тебя нашла? Какой долг, что ты им там наврал?

– Она не ведьма. Понимаешь, это та самая девушка, которую я вчера видел. Она дочь майстера Альбрехта Шмидта, который сделал когда-то мою шпагу. Я думаю, что её похитили, и хотели с её помощью заключить союз с дьяволом… Я ещё не всё понимаю. Просто мне нужно выспаться.

И Готфрид повернул к дому. Дитрих шёл за ним, сначала молча, а затем снова начал ворчать:

– Тебя, ослушника, на костре сожгут вместе с твоей ведьмой. Сейчас кто-нибудь из солдат донесёт, и всё – гореть тебе огнём. Ну, сделал тебе мастер шпагу, ну и что с того? Свою жизнь теперь из-за этого отдавать? Девка-то не мастер, так что…

Так они дошли до шестнадцатого дома на улице Геллерштрассе. Он соединялся с соседними домами, так что все вместе они образовывали подобие стены с редкими просветами узких переулков – такова была архитектура города. Дом был небольшим, двухэтажным, построенным в стиле фахверк. Маленький, среди трёх-четырёхэтажных собратьев, зато весь свой. Окна, по три с каждой стороны, рамы которых когда-то были побелены, а теперь покрыты облупившейся краской, были затворены деревянными ставнями, потемневшими от времени. Этот дом достался ему в наследство от отца, и был, несмотря на свои малые размеры, велик для одинокого Готфрида.

Из-за угла выбежала серая собака и приветливо завиляла хвостом.

– Извини, Мартин, но у меня сегодня ничего нет, – ответил он на молчаливый вопрос животного. – Дитрих, возьми ключ у меня в кармане…

Пёс поднял уши, но не ушёл, а продолжил озадаченно смотреть на голые ноги девушки, которые торчали из-под куртки, в которую она была завёрнута. Как гусеница, которая готова стать бабочкой.

Усталый и измотанный Готфрид чуть не уронил её на низкое каменное крыльцо, пока Дитрих доставал ключ и открывал жилище. Когда они вошли внутрь, Готфрид положили девушку на постель. Дитрих задвинул засов и начал растапливать очаг.

Внутри было довольно уютно – деревянная мебель, большой, в половину северной стены, очаг, выложенный из необтёсанного серого камня с кованой чугунной решёткой, чтобы удерживать дрова и угли внутри. На очажной полке, закопчённой дочерна, была свалена деревянная и оловянная посуда, давно не мытая и потемневшая от времени. Перед очагом стояло кресло и широкий трапезный стол, на котором тоже стояла грязная посуда и два бронзовых подсвечника. Угол возле очага занимала широкая деревянная бадья – для умывания, мытья посуды и на случай пожара. Окна были закрыты почерневшими от грязи занавесками, и притянуты к потолку толстыми канатами паутины, в которую уже давно никто не попадался.

Над постелью для гостей, куда друзья положили девушку, висела голова горного козла – трофей отца Готфрида, вылинявший и пыльный, а вдоль противоположной стены стояли в ряд три сундука с одеждой и прочим барахлом.

Второй этаж, на который вела крепкая деревянная лестница, был просторнее – здесь стояла постель хозяина, пара сундуков и стол с письменными принадлежностями, мутные окна цедили первые рассветные лучи.

Однако же в доме царило запустение – отвыкший от внимания вечно занятого хозяина, он медленно старился, иногда вздыхая чёрным дымом из трубы или скрипя лестницей и дверями. И каждый прохожий видел, что дом хоть и обитаем, но давно заброшен.

– Нас с тобой обоих на костёр отправят, как только узнают, что ты с ведьмой связался, – продолжал ворчать Дитрих, высекая искры на стружку и мелкие лучины.

Готфрид зевнул и устало ответил:

– Я хочу спать. Давай завтра поговорим.

Затем он повесил шляпу на рог торчащей из стены головы, укрыл девушку одеялом, снял ботфорты и завалился на постель рядом с ней прямо в одежде, даже забыв помолиться. Хотя сейчас это пришлось бы как нельзя кстати.

– Слава Богу, что не разделся, а то бы ещё застукали за прелюбодеянием тебя, – буркнул Дитрих засыпающему другу, подкладывая большие поленья в начинающий разгораться очаг.

– Надо бы караул сдать, – сказал Готфрид. – А то получится, что пост оставили…

– Сейчас пойду, – вздохнул Дитрих. Но потом вернусь, так что ты тут давай поскорее, если что, – он с улыбкой оглянулся, но его намёк пропал втуне – кажется, Готфрид уже спал.