Юрий Чучмай - Ведьмы танцуют в огне. Том I и II

– Потом мы все должны были раздеться и совокупиться друг с другом… – колдунья всхлипнула.

– Оргия, – подсказал доктор Фазольт.

– Вы вступали в интимную связь с дьяволом?

Анна опустила голову и завыла в голос, пытаясь произнести «нет».

– Байер, извольте поднять её ещё разок.

Дитрих молодецки выдохнул, крутанул своё колесо, потом резко крутанул обратно и застопорил. Ведьма завизжала от боли, начала извиваться как змея.

– Вы вступали в интимную связь с дьяволом?

– Да! – кричала Анна Фогельбаум. – Отпустите!

Дитрих посмотрел на Фёрнера, и тот кивнул. Ведьму опустили, но она не устояла на ногах и шлёпнулась на холодный камень, продолжая плакать и стонать.

– Расскажите, вы подписали с ним контракт? – от холодного голоса Фёрнера даже палачей пробирала дрожь.

Однако ответом ему были только всхлипывания. Готфрид с Дитрихом подняли несчастную на ноги и посадили на стоявший тут же трёхногий табурет. Какое-то время она плакала, и герры судьи начали о чём-то тихо переговариваться между собой, и до Готфрида стали долетать редкие фразы: «…молода…», «…быстро созналась…», «… нужно узнать о дьяволе…». Фёрнер вполголоса расспрашивал бородатого о том, как ему нравится дознание. Бородатый одобрительно кивал и приговаривал: «Да, да… очень даже… в том смысле, что просто превосходно…»

Наконец Фогельбаум успокоилась и теперь уже она ожидала, пока судьи прекратят свои разговоры.

– Ну так что? – Фёрнер обернулся к ней последним. – Вы подписали с ним контракт?

– Он… он чуть не задушил меня. Уселся на меня сверху и начал душить, заставляя подписывать какую-то бумагу…

– Вы хотите сказать, что это произошло не по вашей воле?

– Конечно нет! Я всегда была верна только церкви, но тогда просто испугалась. И подписала бумагу. Я тогда ещё не знала, что это было.

На подсудимую было жалко смотреть: она вся скрючилась, побледнела, её горячие слёзы капали на тёмный каменный пол. Только что она подписала себе смертный приговор. Призналась, что она ведьма. Теперь её заставят выдать своих товарищей и товарок…

– Ладно, – сказал Фридрих Фёрнер, встав. – Вы всё записали, майстер Шталь? Хорошо. На сегодня хватит с неё, все свободны. Байер, уведите её в камеру. Айзанханг, завтра извольте расспросить о других сообщниках, а сейчас, как закончите, прошу вас тотчас в мой кабинет. Герр Эбенхольц, пойдёмте.

С этими словами комиссия встала и вышла из пыточной. Дверь с лязгом закрылась.

– Что это за грамотей с ними был? – спросил Дитрих. – Ну, бородатый такой, который писал всё время. Эбенхольц, вроде, или как-то так.

Готфрид пожал плечами, поигрывая розгой.

– Сам не знаю. Может их величество император кого прислали? Ну, чтобы проследить за всем.

– Да, похоже на то. Спроси у герра Фёрнера, а?

– Не думаю, что нас это касается, – пожал плечами Готфрид.

– Ага. Ну что, – сказал Дитрих, косясь на скрючившуюся на полу ведьму, – может ещё с ней повеселимся?

– Давай без меня, – покачал головой Готфрид, забрасывая розгу обратно в бочку. – Я к Фёрнеру.

– Так ещё же время есть! Успеем! – бросил тот, отвязывая Анну.

Однако Готфрид уже выходил, затворяя за собой тяжёлую скрипучую дверь. Последнее, что он услышал, было:

– … тебе же всё равно помирать, так что давай хоть удовольствие в последний раз получишь…

Благодетель. Святой Дитрих, доставляющий удовольствие приговорённым.

Экипаж викария уже уехал. Готфрид поспешил и через несколько минут уже был в ратуше.

Он достал гребень, расчесал волосы, оправил камзол, протёр туфли рукой, подтянул чулки, и только потом постучался в кабинет. Фридрих Фёрнер сидел за своим столом, откинувшись на спинку кресла, а перед ним, со своей книжицей в руках, находился тот самый мужчина с бородой и длинными бакенбардами, который присутствовал на дознании.

– Садитесь, Айзанханг, – викарий указал на стулья, рядком стоявшие справа от двери.

Готфрид сел, мимолётом удивившись тому, что герр Фёрнер не оставляет его ждать, как обычно, за дверями кабинета, а приглашает внутрь во время, очевидно, важного разговора. Почему? Может быть он хочет обезопасить себя, и позвал Готфрида, если вдруг понадобится защита? Тогда кто же этот незнакомец?

– Итак, я начал с… – викарий вопросительно глянул на своего гостя, и тот поспешно прочитал из своих записей:

– « Родился в 1570-м году в Вайсмане»…

– Ах да, – Фёрнер кивнул и продолжил свой рассказ.

Он говорил о своём детстве и юности в Вайсмане. О том, как учился теологии в Вюрцбурге и в Collegium Germanikum в Риме, и как впоследствии стал настоятелем в Бамберге в 1594 году. Затем он начал стремительно подниматься по служебной лестнице духовенства: соборный проповедник, соборный викарий, член духовного совета. Всё это время он занимался борьбой с реформацией в своих проповедях и сочинениях. Дружба с епископом, Иоганном Готфридом фон Ашхаузеном, помогла ему в 1610 занять место генерального викария, евангелиста Иоганна Шенера. В заместители он выбрал одного из самых верных своих людей – доктора права Эрнста Фазольта. Собрав вокруг себя группу преданных подчинённых, Фридрих Фёрнер стал крепкой опорой для Ашхаузена, потому что тому приходилось исполнять обязанности архиепископа как в Бамберге, так и в Вюрцбурге. Взяв на себя большую часть дел епископства, викарий, вместе с Эрнстом Фазольтом, в 1611 году отправился в поездку по всему епископству.

– Я был поражён, – говорил Фёрнер. – Оказалось, что в деревнях канонов и заповедей никто не соблюдал! Люди там предавались греху, даже не зная, что грешат! От полного грехопадения их спасало лишь нравственное чувство, которое есть у каждого человека от Бога. В местных церквях не было дипломированных священнослужителей. Более того, многие из них даже не умели читать! Plenus venter non studet libenter, как говорится. Это потрясло не только меня и моих спутников, но даже епископа, когда мы сообщили ему о положении дел. Было решено исправить это безобразие. Через год я имел честь стать личным викарием его преосвященства, а в тринадцатом году мы отправились во вторую поездку по епископству. Я тогда мало спал, почти не ел, однако же по дороге мы посвятили около десятка тысяч людей в святое таинство конфирмации. Так же нами была основана семинария, что позволило дать священникам хоть какое-то образование.

В его словах не было ни капли самодовольства или тщеславия. Разве что сочувствие делу Церкви. Викарий не строил из себя мученика, святого или героя. Он просто рассказывал свою историю, рассказывал о тех усилиях, которые он прилагал к святому делу. И которые, по его мнению, должен был бы приложить каждый на его месте.

– Наш доблестный епископ, – продолжал он, – принял сан где-то семь лет назад, то есть, получается, в двадцать третьем. Почти сразу после смерти Ашхаузена. Между прочим, пост епископа Вюрцбурга занял его двоюродный брат, досточтимый Филлип Адольф фон Эренберг.