Юрий Чучмай - Ведьмы танцуют в огне. Том I и II

Старуха медленно покачала головой, переваривая услышанное.

– Вот видите. Ведьмовство – это не чума и не лихорадка, которой можно заразиться. Ведьмовство – это намного страшнее, а потому дьяволу нужно согласие самого человека на обращение его в ведьму.

– Но ведь… Но я же… – начала старуха, глядя то на Германа, то на священника. – Я ведь заболела.

– Ведьмы не болеют, потому что дьявол даёт им защиту от дела рук своих.

– А вдруг на мне остались колдовские знаки? А вдруг я всё же стала ведьмой?

Готфрид лишь развёл руками:

– Убедиться, правда это или нет – моя обязанность, как служителя Господа. Куда вас боднул козёл?

– Пусть эти выйдут, – капризно сказала она.

– Фрау, речь может идти о жизни и смерти, – терпеливо объяснил ей Готфрид.

Старуха глянула на него исподлобья, а затем, кряхтя и переваливаясь, повернулась задом и задрала подол ночного платья. Солдат и священник склонились над ней, однако Готфрид попросил их расступиться и сам принялся за осмотр несчастной. Пытаясь не дышать, он наскоро осмотрел дряблую кожу на заду и спине старухи, задерживаясь на некоторых родинках и пятнах, а затем одёрнул её подол. За время службы в инквизиции он успел обследовать множество подобных старух, которые из-за старческой слабости ума воображали себе всяческие страхи. Дитрих называл подобные процедуры « последним взглядом», явно намекая на то, что старушкам просто хочется немного тепла и внимания молодого и привлекательного мужчины в последние годы своих скучных жизней.

– Ничего страшного, – сказал он. – Нету на вас никаких знаков.

– А как же болезнь? – перебила его старуха.

– А это, – Готфрид склонился над ней, придавая своему голосу зловещие звучание, – от слабости вашей веры дьявол вами начинает овладевать. Вы что же думаете, что Бог вас покинул, позволив какому-то козлу обратить вас в ведьму? За это и расплачиваетесь. Советую вам три дня усердно молиться, тогда выздоровеете.

Старуха смотрела на него, не мигая, приоткрыв рот от страха и удивления. Едва Готфрид уйдёт, как несчастная начнёт в ужасе вымаливать прощение у Господа за слабость своей веры, а к утру забудет обо всех своих болезнях.

– Фаульхайм, – позвал тем временем Готфрид, надевая шляпу. – Сегодня ночью ты должен быть на службе в ратуше.

– Но… – протянул тот вслед вышедшему из комнаты командиру.

В гостиной Готфрид наткнулся на заплаканную женщину.

– Скажите, что с ней? – вопрошала та, перегородив ему дорогу. – С ней всё в порядке?

– Да в порядке, в порядке! – проворчал из-за его спины Герман. – Говорил же я тебе, дуре, что всё обойдётся. Подождите меня, герр сержант…

На двери висели пучки зверобоя, которые, по поверию, должны были отгонять злых духов. Готфрид открыл её и вышел на улицу, а за ним вывалился Фаульхайм. Плотно прикрыв дверь, он обратился к командиру:

– А с ней точно всё в порядке? – спросил он, заглядывая начальнику в глаза. – А может быть её в Труденхаус на недельку…

– Тогда и вас вместе с ней, чтобы не вздумали сбежать, если вдруг она и впрямь окажется ведьмой, – холодно ответил Готфрид, которому это начало надоедать. – И допросить каждого из вас с пристрастием. А ещё всплывёт, что на службу ты сегодня опоздал…

Герман отвёл глаза, покосился куда-то в сторону и попытался изобразить довольную улыбку на лице, однако дрожащие губы его подвели.

– Ну, раз она здорова, так и мне пора бы в ратушу… – он ещё раз улыбнулся и скрылся за дверью.

Готфрид, не дожидаясь нерадивого стражника, поймал карету и направился обратно.

Солнце уже село, и теперь бросало розовый отсвет на белые облака, скрывшие горизонт. Впереди был ещё тёплый ужин, дымное пиво и дружеские посиделки всю весеннюю ночь…

Карета доехала до ворот ратуши. Стражник пропустил его внутрь, но едва Готфрид снял шляпу и переступил порог, как навстречу ему выбежал взволнованный Дитрих, размахивая желтоватым бумажным конвертом с красной сургучовой печатью.

– Я же говорил, что что-нибудь случиться может! – приговаривал он, вкладывая письмо в руки друга. – Вот, с гонцом пришло…

Охотник на ведьм вскрыл гербовую печать самого Готфрида Иоганна Георга II Фукс вон Дорнхайма и быстро пробежал глазами текст, написанный ровным почерком.

– Что там? – со смесью страха и любопытства вопрошал Дитрих. Всё же не каждый день сам епископ бамбергский, удостаивает письмом солдат, охотников на ведьм. Видимо, случилось что…

– Собирай солдат, – отрывисто приказал Готфрид, пряча послание за пазуху.

Тропа уводила прочь от города в лес Хаупсморвальд – лес, окружавший Бамберг. Доспехи ландскнехтов лязгали, а под ногами хрустели мелкие ветки, шуршала трава, и Готфрид поминутно давал воинам знак остановиться, недовольный шумом, который те издавали. В любую минуту по дороге мог пройти кто-нибудь из участников шабаша, и, если он услышит этот громогласный топот и пыхтение воинов Христа, то, конечно же, проскользнёт мимо, чтобы предостеречь ведьм о приближающейся угрозе. А если те разбегутся, то продолжат портить посевы, воровать детей и наводить порчу на людей и скот.

Готфрид не понимал этих несчастных людей. Он не видел смысла в их безумном вредительстве, как ни пытался его разглядеть. Но свой долг во имя Христа – находить и предавать строгому, но справедливому суду еретиков, язычников и колдунов – выполнял самоотверженно и твёрдо, как и учил отец.

Перед ним, жалуясь на холод, брёл тощий и сморщенный майстер Валье – крыса и доносчик, которого пришлось разбудить среди ночи, так как он единственный знал дорогу.

– Хоть бы предупредили заранее… Надеюсь, отблагодарят достойно, – гнусаво бормотал он. – Вот, нам сюда.

– Налево, – мрачно скомандовал Готфрид. Его злили жалобы этого жалкого старикашки, раздражал грохот доспехов и громкий кашель, которыми ландскнехты, очевидно, пользовались как боевым кличем.

Они свернули с тропы, и пошли за майстером Валье, шурша прошлогодними листьями и молодой травой. Полуночные тени резали их путь, оставляя на серой земле чёрные шрамы в форме ветвей, игл и листьев.

– Отблагодарят, как же! – ворчал Дитрих. – Их светлость приедут завтра из своего Геборна, и всыплют нам по первое число. Ладно, если палок прикажут дать, а то ведь и в Труденхаус можно отправиться. Так ведь вальпургиева ночь ещё, в лесу нечисти полно…

Майстер Валье от таких речей явно трусил. Он то и дело испуганно оглядывался на Готфрида, будто надеясь, что он даст приказ возвращаться. Солдаты позади тоже начали недобро перешёптываться и шумно креститься. Нужно было сказать им что-то, чтобы успокоить, но на ум приходила только брань.