Карен Ли Стрит - Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище

– Разумеется, я помогу вам всем, чем сумею.

– Мне очень хотелось бы увидеть стаю странствующих голубей [15] Странствующий голубь – вымерший вид семейства голубиных, обитавший в Северной Америке и постоянно мигрировавший с места на место огромными стаями в поисках пищи. К началу XX века был полностью истреблен. .

Поначалу подобная просьба показалась мне странной, однако в следующий же миг я понял, какое впечатление может произвести столь грандиозное зрелище на орнитолога-любителя из Лондона. Правда, я даже не подозревал, где искать этих птиц, но уж кто-кто, а отец Кин знал это наверняка.

– Сегодня я навещу одного друга, который наверняка способен в этом помочь.

– Чудесно, – с улыбкой сказала мисс Лоддиджс. – Я знаю, вам все удастся. Все-все.

В эту минуту она казалась маленькой девочкой, свято верящей в сверхъестественное всемогущество отца, и я в полной мере почувствовал, сколь тяжело бремя подобной веры.

– Я сделаю все, что в моих силах. Но ничего более обещать не могу.

С этим я и покинул миниатюрный тропический рай и отправился к отцу Кину в надежде убедить друга взяться за странное расследование, начавшееся при подстрекательстве покойного ручного ворона мистера Чарльза Диккенса, этого зловредного дьявола Хвата, вместе со мной.

Вторник, 12 марта 1844 г.

Мисс Лоддиджс замерла на месте, устремив взгляд кверху и начисто позабыв о пешеходах, вынужденных огибать ее по краю панели, и, вопреки безупречному филадельфийскому воспитанию, таращившихся на нее без зазрения совести. Что ж, откровенно говоря, наряд ее был более чем поразителен. Дабы уберечься от холода, заезжая леди облачилась в яркий лазоревый шерстяной плащ из четырех весьма просторных слоев, каждый из коих был окаймлен нарциссово-желтой оторочкой. Аляповатость сего наряда подчеркивал шелковый капор – также лазоревый, украшенный множеством искусственных цветов, к некоторым из коих приникли клювиками несколько чучел колибри. Приметив, сколь эксцентрично выглядит одеяние мисс Лоддиджс в сравнении с нашими куда более консервативными костюмами, я с самым невинным видом осведомился, не являет ли оно собою образчик последней лондонской моды. Опасаясь, как бы мое замечание не обидело гостью, Сисси поспешила вмешаться, однако мисс Лоддиджс оно лишь позабавило.

– Нет-нет, это мое собственное творение. Когда у меня нет птиц для работы, я часто шью одежду. Надо заметить, таксидермия вдохновляет меня и в этом – ведь что может быть прекраснее изящного оперения птицы, сотворенного самой Природой?

– Как чудесно иметь подобный дар, – с легкой усмешкой сказала жена, сама – портниха отнюдь не из последних. – Многие попросту покупают все, что ни объявят модным дамские журналы.

– Возможно, – пробормотала мисс Лоддиджс, по-прежнему глядя вверх. – Великолепный орел, – наконец пояснила она. – Он совершенен и обликом и статью. Воистину, его следовало бы поместить не снаружи, а в стенах музея.

Проследив за направлением ее взгляда, я обнаружил, что речь идет о резном деревянном орле, водруженном над входом в Пенсильванскую академию изящных искусств [16] Пенсильванская академия изящных искусств – старейшее художественное образовательное учреждение США, также – музей изобразительного искусства. .

– Ах, в самом деле. Работа Уильяма Раша [17] Уильям Раш (1756–1833) – один из самых значительных американских скульпторов первых лет существования США, а также один из основателей и первых директоров Пенсильванской академии изящных искусств. , исключительно талантливого художника. По-моему, одна из самых выдающихся его работ – распятие, выполненное в натуральную величину и установленное в Церкви Святого Августина. Вероятно, время взглянуть на него у нас еще будет: именно там, в церкви, мы завтра встретимся с моим другом, отцом Кином, после того как он завершит занятия с учениками. Он знает, где мы сможем увидеть стаю странствующих голубей.

Услышав об этом, мисс Лоддиджс мигом развернулась ко мне и засияла от радости.

– Чудесно! Я так давно мечтала полюбоваться на них!

– Прошу, не забывайте: это все-таки не наверняка, – предостерег я. – Никто не в силах предсказать полет птиц с абсолютной точностью.

Мисс Лоддиджс, удивленно, словно не веря моим словам, вскинула брови.

– Да, разумеется, я понимаю. Но если я хоть издали увижу, как стая странствующих голубей затмевает небо, это уже кое-что. Спасибо, мистер По. Я бесконечно рада, что познакомилась с вами, – торжественно объявила она. – Но не войти ли нам внутрь?

С этими словами наша гостья, не дожидаясь ответных любезностей, устремилась к дверям.

Почти два часа исследовали мы Академию, обитель лучшей коллекции произведений искусства во всей стране, в коей были представлены работы европейских мастеров и современных американских художников. В тот день там проходила весьма впечатляющая выставка религиозного искусства, однако она не вызвала у мисс Лоддиджс ни малейшего интереса. С тем же равнодушием отнеслась она и к великолепным работам Клода Лоррена [18] Клод Лоррен (1600–1682) – французский живописец и гравер, один из величайших мастеров классического пейзажа, творивший в XVII в. , и даже к предмету особой гордости Академии – «Смерти на коне бледном» Бенджамина Уэста [19] Бенджамин Уэст (1738–1820) – англо-американский живописец, известный крупномасштабными историческими полотнами. , приобретенной за немалые деньги. Не привлекли ее внимания ни элегантные портреты кисти протеже Уэста Гилберта Стюарта [20] Гилберт Чарльз Стюарт (1755–1828) – американский живописец, более всего известный как портретист, создавший более тысячи портретов своих современников, включая портреты шести первых президентов США. Считается одним из основоположников американской живописи. , ни работы Томаса Салли [21] Томас Салли (1783–1872) – американский художник, ученик Бенджамина Уэста. и Джошуа Шоу [22] Джошуа Шоу (1776–1860) – англо-американский художник и изобретатель, много путешествовавший по Северной Америке, писавший пейзажи и сцены из жизни индейцев. , и это несмотря на все мои старания объяснить, отчего все они заслуживают самой высокой оценки.

– Простите, мистер По, – наконец сказала она. – В детстве меня учили и рисованию, и живописи, и я, конечно же, понимаю, какое мастерство необходимо, чтоб написать портрет, где схвачена самая суть человека, или пейзаж, передающий дух местности от и до, но, боюсь, подобные работы нимало меня не трогают. Они так плоски, так безжизненны… Наверное, отсюда и мое пристрастие к таксидермии – к искусству наделять птиц бессмертием, сообщая им естественные позы, чтоб зритель мог разглядывать их со всех сторон и всякий раз видеть нечто новое. Если работа удалась, она пробуждает в зрителе своеобразное предвкушение – чувство, будто птица в любую минуту может взлететь.