Александр Харонов - Термидор Андрея Кузнецова

На этом и решили строить легенду. Матвей, по документам инструктор наркомата обороны, должен был прибыть в коммуну с инспекторской проверкой. Помимо инспектирования он готовился проводить обучение коммунаров тактике ведения боя, стрелковому делу и приёмам самбо. Такая практическая командировка должна была быть длительной, что давало возможность Синцову находиться в коммуне два-три месяца, не вызывая никаких подозрений. За этот время он должен был определить, кто такой первый секретарь – перерожденец или верный делу Мировой Революции ленинец-троцкист.

А для этого было необходимо войти в ближний круг товарища Горового. Вот здесь и должен был помочь старый знакомец Матвея – Сергей Устюгов. Причём, должен был помочь либо добровольно, по собственному желанию, либо планировалась использовать его втёмную. Всё зависело от того, насколько он замаран сам и как воспримет возможную вербовку. В идеале было бы сделать из него агента, действующего не за страх, а за совесть и, при необходимости, использовать его потом как источник информации для непосредственного допроса товарищем Троцким. Всё в данной ситуации зависело от Матвея.

Учитывая особую важность задания, легендирование проводилось на самом высшем уровне. Матвей Синцов был включён в штат наркомата обороны. В начале мая нарком обороны товарищ Тухачевский издал соответствующий приказ, согласно которому десятки настоящих инструкторов поехали в различные коммуны по всему Советскому Союзу проводить инспектирование и оказывать практическую помощь. Так что командировка Синцова была обоснована и выдержала бы любую проверку со стороны.

***

17 мая 1937 года город Иркутск встречал Матвея Фадеевича. Встречал приветливо: ласковое весеннее солнце согревало уже скинувших с себя тёплую одежду прохожих, от чего их лица были приветливы и благодушны. Матвей в военной форме инструктора брёл по родному городу, в котором не был без малого три года, осматривая вроде не изменившиеся, но какие-то другие здания центральных улиц. Прогулявшись по центру, надышавшись, как следует родным иркутским воздухом, Матвей направился в коммуну. ВоенПроизКом имени тов. Преображенского располагался по улице 1-й Советской, на территории бывшего царского военного училища и соседствовал с 4-ой Иркутской военной авиационной школой авиамехаников.

Прибыв в коммуну, Синцов, миновав проходную, направился искать председателя Илларионова, которого обнаружил там же, рядом с проходной. Василий Николаевич оказался невысоким, чуть полноватым мужчиной, на вид лет сорока-сорока пяти. Как принято, был одет в полувоенную форму, без каких-либо знаков различия, на ногах сверкали начищенные сапоги.

Доложившись по всей форме и, предъявив командировочные документы, Матвей рассказал вкратце о своих планах и, по предложению председателя, отправился вместе с ним осматривать коммуну.

ВоенПроизКом имени тов. Преображенского была одна из самых больших и передовых коммун в Восточно-Сибирском крае. Располагалась коммуна на закрытой огороженной территории. Доступ посторонних на территорию был несколько ограничен. Как пояснил председатель, происходил строго по записи – на проходной дежурный фиксировал посетителей в специальный журнал. Сами коммунары входили и выходили беспрепятственно, предъявляя специальные пропуска.

Проживали коммунары в общежитиях казарменного типа, по десять человек в кубрике. Таких кубриков в одном здании общежития насчитывалось пятнадцать. По пять на первом, втором и третьем этажах. На каждом этаже присутствовали туалет, душ и небольшая общая кухня. Проживали в общежитиях по принципу работы на одном предприятии.

На территории ВоенПроизКома находился свой детский дом, где жили дети, рождённые в коммуне. Клуб, магазин, парикмахерская, две общих столовых, стадион, спортивные залы, свой автопарк, общежитие для молодых семей и другие объекты обеспечивали автономную жизнь коммунаров. Обслуживающий персонал жил также в основном на территории ВоенПроизКома.

– Вот, – рассказывал председатель, – Здесь мы и живём. На работу коммунаров развозит наш же автопарк. Питаются в столовых, кому не хватило, могут взять в нашем же магазине. Здесь же у нас стираются, стригутся, моются. Всё есть, и танцы бывают, и кино крутим, и кружки разные есть. Само собой спортивная и боевая подготовка, это у нас хорошо поставлено. Оружейная своя, тир, полоса препятствий, сам всё увидишь.

– Понятно, а подскажи Василий Николаевич, в магазине-то всё купить можно или только обязательный минимум? – задал вопрос с намёком Матвей.

– В коммуне, как ты понимаешь, полностью отсутствует денежный оборот. В магазине тоже всё по спецталонам, а так всё, что надо для жизни, всё есть, – не заметил намёка Илларионов, – Тебе, как временному члену коммуны, тоже выдадим талоны.

– А как у вас тут поставлено с порядком? Бузотёры есть, кражи случаются?

– Нет, у нас тут тихо в этом плане. Выпивать народ, конечно, выпивает, кто же запретит. Но всё в меру стараются. А если кто и переберёт, бывали такие случаи, то его на следующий день так пропесочат в стенгазете коммунарской, что одним махом всё желание выпить отшибает. А за порядком у нас следят: патруль свой есть, коммунары по очереди дежурят. Опять же особый отдел здесь есть, они шпионов и врагов отлавливают. Да и вообще, народ у нас по большей части ответственный, комсомольцы как-никак, понимание имеют.

Матвей с председателем подошли к плацу, здесь же находилось трёхэтажное кирпичное здание с вывеской «Штаб». Рядом стояли отлитые из бронзы фигуры – символы Мировой Революции – Ленин и Троцкий. Владимир Ильич стоял, широко расставив ноги, вытянув правую руку вперёд. Лев Давидович, закинув руки за спину, задумчиво смотрел вперёд, куда в светлое будущее указывал Ленин.

– Здесь у нас штаб коммуны, пойдём, оформим тебя, а там уже отведу в общежитие, отдыхать. А завтра уже с утра и приступишь.

– Хорошо, договорились, а куда на постой определишь?

– В общежитие для молодых семей, там как раз свободных комнат достаточно.

– Это что же, молодые семьи в коммуне отсутствуют?

– Да нет, конечно, присутствуют, но понимаешь какая штука. Вот женятся вроде, мы им комнату выделяем, так они поживут недели три-четыре, натешатся, как говорится, отыграют свой медовый месяц и всё, назад в казарму просятся, там ведь настоящие друзья – товарищи.

– А как же супружеский долг? Детей же, как я понял, рожают.

– Рожают, а как же, но это дело-то нехитрое, пришли вон в общежитие на час-два, сделали дело и в казарму, к своим.

– А как же дети, воспитание?

– А детей коммуна воспитывает, новых людей делаем, бойцов Мировой Революции. Так что можно сказать, что староукладная жизнь в коммуне отсутствует полностью. Не о своём думаем, о мировом. В коммунизм ведь идём, а там семьи не будет, там будет полностью свободная личность, не отягощённая разными бытовыми оковами.