Сандра Лессманн - Королевский судья

Да, Трелоней признавал, что был несправедлив по отношению к Макмагону. Но это было выше его сил. При мысли о том, что отныне этот ненавидящий его человек будет рядом, Трелонея охватывало огромное беспокойство, почти страх. Макмагон вполне способен в один прекрасный день, когда судья меньше всего будет этого ожидать, отомстить ему. Нужно остерегаться его. Сэр Орландо, подумав, обратился к сидевшему рядом с ним священнику:

— Я бы советовал вам вывезти его из города, а еще лучше из страны. Советники удовольствуются моим объяснением, но за друзей сэра Джона Дина я поручиться не могу. Они могут устроить самосуд. Существует много возможностей под каким-нибудь предлогом засадить человека в тюрьму и испортить ему жизнь.

— Вынужден с вами согласиться, милорд, — с тревогой ответил Иеремия. — Для него в самом деле лучше на какое-то время исчезнуть.

Карета судьи доехала до Стрэнда и остановилась у дома Хартфорда. Иеремия на прощание благодарно пожал Трелонею руку, Аморе подарила ему теплую улыбку. Только Бреандан, выходя из кареты и направляясь в дом вместе с Иеремией и Аморе, не удостоил своего спасителя даже взглядом.

Иезуит зашел только для того, чтобы осмотреть царапины ирландца и еще раз проверить, как заживают его искалеченные большие пальцы. Он оставил Аморе баночку с мазью, которую всегда носил с собой.

— Он должен как можно скорее уехать из Лондона, — еще раз повторил Иеремия.

— Я позабочусь об этом, патер, — заверила его Аморе, у которой уже созрел план.

— Удачи, сын мой, — сказал священник молодому человеку.

Тот с благодарностью обнял его:

— Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали, патер. И сохраню ваши заветы в сердце, уверяю вас.

Когда Иеремия ушел, в спальне поставили деревянный чан и Бреандан смыл с себя грязь Ньюгейта. Аморе с любовью перебрала его вымытые спутанные волосы и расчесала их своим гребнем.

Слуга накрыл стол. Поев, Бреандан почувствовал наконец усталость. Аморе втирала ему в раны мазь, а он клевал носом.

Еще какое-то время она сидела на кровати и смотрела на него, вне себя от счастья, что он живой, здоровый и рядом. Для нее больше не существовало никаких других мужчин. Но она уже знала, что с ним трудно. Хотя она была уверена в его любви, в тот роковой день три недели назад он без всяких объяснений мог оставить ее только потому, что почувствовал свою никчемность, так как целиком зависел от нее. И даже теперь, когда они снова обрели друг друга, их отношения не изменились. Пройдет немного времени, и Бреандан снова начнет страдать от того, как мало он может, и тогда она, вероятно, потеряет его навсегда. При этой мысли у Аморе заболело сердце. Нужно что-нибудь сделать, помешать этому, и она уже знала что.

Решительно поднявшись с кровати, Аморе села за инкрустированный стол и написала короткое письмо французскому посланнику, в котором сообщала о рождении сына. Конечно, месье де Коменж уже наверняка знает об этом, но Аморе была уверена, что он поймет намек и нанесет ей визит. Запечатав письмо, она отдала его Уильяму с поручением передать графу в руки. Затем, заглянув к сыну и кормилице, снова вернулась к Бреандану и присела рядом с ним на постель.

Иеремия и сэр Орландо изучали документы и протоколы процесса Джеффри Эдвардса, чтобы как можно больше узнать о человеке, которого повесили вместо убийцы. Трелоней предупредил священника, что не стоит ожидать слишком многого, так как обычно эти документы не содержали подробных сведений об обвиняемых. Судебные писцы, составлявшие обвинение, по возможности избегали деталей во избежание ошибок, которые могут затянуть процесс Протоколы могли не содержать даже указаний на то, чем занимался обвиняемый. О каждом человеке неблагородного происхождения говорилось просто — «рабочий». Место рождения не указывалось, вместо этого всегда значился приход, в котором заключенный жил на момент ареста. Поэтому выяснить, откуда был родом Джеффри Эдвардс, оказалось очень нелегко. Но вдруг сэр Орландо наткнулся на протокол магистрата, допрашивавшего Эдвардса при задержании.

— Наш парень из Уэльса, из местечка под названием Макгинллет, что в Монтгомеришире. Это почти на западном побережье, — сказал Трелоней. — Я немедленно напишу тамошнему шерифу и попрошу его сообщить все о семье Джеффри Эдвардса.

— Вы можете прождать ответа много недель или даже месяцев, — задумчиво ответил Иеремия.

Сэр Орландо растерянно посмотрел на него:

— Вы правы. Пожалуй, лучше послать кого-нибудь в Уэльс. Я займусь этим.

— Займитесь, милорд. Но пока мы не получим ответа, нужно сохранить наше открытие в тайне, — серьезно сказал Иеремия.

— Не люблю бездействовать, — поморщился судья. — Наш студент Джордж Джеффрис — валлиец. Разберусь-ка я с ним.

— Конечно, Джеффрис вызывает подозрения. Но он далеко не единственный. Вы помните мистрис Блаундель?

— Аптекаршу?

— Да, она родом из Уэльса. А она была с нами, когда после процессии вас пытались отравить в таверне. Кроме того, могут быть и другие подозреваемые, о валлийских корнях которых мы просто ничего не знаем.

Сэр Орландо задумался и смущенно посмотрел на священника:

— Вы правы. И у меня в доме есть человек, бабка которого по материнской линии родом из Уэльса.

— Кто?

— Мэлори.

Иеремия в беспокойстве сжал губы, так что лицо перерезали две бескровные черты.

— Он по-прежнему спит возле вас?

— Да, с заряженным пистолетом.

— Только для вящего спокойствия скажите ему, что в этом больше нет необходимости. Ничего не объясняйте. Но не спускайте с него глаз.

— Патер, это не может быть Мэлори! Он очень предан мне.

— Мне тоже так кажется. И все же будьте настороже. И не говорите ему, что мы узнали о Джеффри Эдвардсе.

— Вы не думаете, что Джордж Джеффрис — наш главный подозреваемый? — спросил Трелоней. — Я его еще раз допрошу. Может быть, он как-то выдаст себя.

— Не советовал бы, милорд, — твердо возразил Иеремия. — Пока у нас нет никаких доказательств, мы все равно не сможем его арестовать. Если вы его сейчас допросите, а он и есть убийца, он может запаниковать и либо сбежит, либо очертя голову попытается довершить свое черное дело. Лучше подождать и никак не показывать, что мы подозреваем кого-то из Уэльса. Нам нужно время.

— Но его у нас нет, — возразил Трелоней. — Пока мы ждем вестей, убийца, может быть, планирует следующее преступление.

— Возможно, — признался Иеремия. — Но теперь он не имеет преимущества, как раньше. Мы знаем его мотив и знаем, кто может стать следующей жертвой. Достаточно будет предупредить остальных судей, принимавших участие в процессе, двенадцать присяжных, свидетелей короны и, может быть, палача, казнившего Эдвардса. Если они будут осторожны и не станут излишне рисковать, надеюсь, им ничто не угрожает. Но это возможно, только пока убийца чувствует себя в безопасности и выжидает, чтобы нанести очередной удар.