Дэвид Лисс - Торговец кофе

— Вы этого не знаете. Вы его не знаете, сеньора, как я его знаю.

Ханна закрыла глаза.

— Наверное, не знаю.

Аннетье откусила луковицу, будто это было яблоко, и стала жевать с открытым ртом. Ханна много раз просила ее не есть лук. Узнай Даниель, что служанка часто угощается их продуктами, он лопнет от злости.

— Он думает, вы странно себя ведете. Он сказал мне, что вы приходили к нему в подвал вчера вечером и у вас шарф съехал с головы так, что видны были волосы.

Ханна покажет ей съехавший набок шарф, когда будет душить ее этим шарфом.

— Я не знала, что шарф сполз, пока не вышла от него.

— Я думаю, ему это показалось возбуждающим, — сказала Аннетье с набитым луком ртом.

— Я почувствовала странный запах, идущий из подвала, — сказала она.

— Я и сейчас чувствую какой-то омерзительный запах. Вы не должны ему говорить. Он вас предаст. Ему его дурацкая религия важнее, чем вы, это точно. Он считает вас глупой, и, если вы с ним заговорите, он увидит, что был прав.

— Почему он должен подумать, что я глупа, когда я пытаюсь ему помочь?

— Не надо этого делать. Он предаст вас просто ради удовольствия. Я говорю, ему нельзя доверять. Если вы ему скажете, я буду считать, что вы предали меня. Ясно?

— Ясно, — тихо отозвалась Ханна.

Она не могла думать ни о чем, кроме кофе у себя в фартуке.

Письма стали приходить все одновременно. Мигель сидел у себя в подвале, освещенном двумя масляными лампами, и открывал пришедшие за день письма без всякой надежды. Но вот оно, письмо от кузена друга, который жил теперь в Копенгагене. Он не понимал, зачем Мигелю надо покупать в определенное время в определенный день, но все равно готов это сделать и согласен на предложенные комиссионные.

Чтобы отметить это событие, Мигель приготовил чашку кофе и стал читать остальные письма. Писем от других потенциальных агентов не было, но на следующий день он получил письмо от давнего знакомого из Марселя и от мужа троюродной сестры из Гамбурга. На следующей неделе пришло еще три письма, а через неделю еще четыре. И наверняка будут еще письма. Дело было почти сделано. Оставался один главный вопрос, который нужно обсудить с Гертрудой.

Она снова пригласила его в Плантаж. Мигель предложил кофейную таверну, но Гертруда отказалась.

— В жизни есть много других вещей помимо кофе, — сказала она. — Не забывайте, что я голландка, а мы любим пить пиво, и помногу. Ночами корпеть над бухгалтерскими книгами — это удел евреев.

Они шли по обсаженным деревьями дорожкам, освещенным яркими факелами, было светло как днем. Навстречу шли нарядно одетые пары, зажиточные бюргеры с хорошенькими или обычными женами, молодые пары, пришедшие посмотреть на светскую жизнь, хорошо замаскированные воры. В Лиссабоне такие искатели удовольствий были бы представителями старых аристократических семей, но здесь это были люди, разбогатевшие недавно, торговцы с биржи и их прелестные жены, дочери торговцев.

Мигель взял Гертруду под руку, они шли как муж и жена. Будь у него жена, взял бы он ее на прогулку по зеленым дорожкам Плантажа? Нет, она бы осталась дома с детьми, а он все равно прогуливался бы под руку с Гертрудой.

Гертруда удивленно посмотрела на него и улыбнулась; казалось, больше всего на свете ей нравилось гулять со своим другом в такие вечера. На ней было одно из ее самых красивых платьев, темно-синее с красным.

— Как обстоят дела? — спросила она. — Расскажите мне все восхитительные подробности. Поведайте мне чудесную сказку о нашем неминуемом богатстве.

— Все идет хорошо, — сказал Мигель. — Как только вы переведете деньги на мой счет, дорогая, я смогу заплатить моему ост-индскому поставщику за кофе. После этого до прибытия товара нам надо будет удостовериться, что все наши агенты готовы и что мы ничего не упустили в нашем плане. По моим подсчетам, на это уйдет два месяца.

— Два месяца, — задумчиво повторила она. — Два месяца — и мы достигнем всего, что вы запланировали? Вы так об этом говорите, словно ждете форель на ужин.

— Что ж, я люблю форель.

Он посмотрел на нее. Она была взволнована, и при свете факелов лицо казалось совсем молодым.

Они остановились у грубо сколоченной сцены, где актеры изображали приключения "морских нищих" — повстанцев, которые победили испанских тиранов и завоевали свободу для Соединенных провинций. Мигель так и не потрудился выучить имена этих знаменитых героев и названия главных сражений, но Гертруду представление сразу захватило. Они смотрели с четверть часа, и Гертруда хлопала в ладоши и одобрительно кричала вместе с другими зрителями. Она ликовала как девчонка, когда герои рассказывали о чудодейственной буре, спасшей город Лейден от испанцев. Потом она решила, что с нее достаточно, и пошла дальше.

— Мне будет еще необходимо связаться с нашими агентами на биржах, — продолжил он через какое-то время.

— Вы отобрали агентов?

Мигель кивнул:

— В настоящее время у меня есть агенты в Марселе, Гамбурге, Вене, Антверпене, Париже и Копенгагене. Кузен моего друга сейчас в Роттердаме, но планирует вернуться в Лондон, и в ближайшее время я с ним договорюсь. В Амстердаме я смогу провернуть дело сам. Однако может возникнуть несколько проблем.

— Только несколько, — задумчиво сказала Гертруда. — Это великолепно. Это просто великолепно. Я думала, будут бесчисленные проблемы, но вы так все отлично организовали. С меня словно груз свалился.

Мигель улыбнулся. Он смотрел на ее губы, пытаясь понять, нет ли на ее лице иронической улыбки.

— Тем не менее, возможно, вы хотите узнать, какие это проблемы.

— Я вам полностью доверяю, но, если хотите рассказать об этих проблемах, я, конечно, выслушаю.

Мигель прочистил горло.

— Меня беспокоит, смогу ли я найти агентов на иберийских биржах: в Лиссабоне, Мадриде и, возможно, в Опорто. Я не занимался торговлей там, а многие мои бывшие деловые партнеры перебрались в более безопасные страны. По сути, все мои партнеры в Марселе, Гамбурге и Антверпене беженцы, как и я, которых я когда-то знал по Лиссабону.

— Вы не можете завести новых партнеров? Мне кажется, вы легко устанавливаете связи.

— Я изучаю эту возможность, но все не так просто. Имея дело с этими странами, приходится скрывать свое имя и свою веру. Если такие вещи станут известны, ничего не выйдет: любой тамошний житель, и не важно, кто он, тайный иудей или нет, побоится иметь дело с евреем. Узнай о таких планах инквизиция, и он будет наказан по подозрению в иудейских симпатиях.

— Да уж, веселые дела.

— Инквизиция финансируется за счет конфискации имущества тех, кого она обвиняет. Поэтому купцы — особо лакомый кусок для инквизиторов.

— Мы можем обойтись без этих бирж? Сколько бирж вообще нам необходимо?