Елена Толстая - Фартовый человек

– Что с вами, Иван Васильевич?

– Пантелеев арестован, – ответил Иван Васильевич странно звенящим голосом.

– А! – удовлетворенно выговорил Дзюба и воспользовался поводом закурить. Как будто бы арест Пантелеева отменял необходимость предоставления начальству разных письменных рапортов.

Дзюбе хорошо, с завистью подумал Юлий, он верит в любую реальность, которую можно потрогать руками или пристрелить. А вот у Юлия гораздо более сложная душевная организация. Едва лишь пришло известие о Ленькином аресте, Юлий мгновенно понял, что безусловно разделяет веру Макинтоша в Фартового человека. До этого момента все-таки сомневался, а вот сейчас полностью осознал и прочувствовал.

Иван Васильевич с нежностью смотрел на телефон.

Юлий сказал осторожно:

– А это точно Пантелеев? Вдруг обознались?

– Точно, – ответил Иван Васильевич. – Его городовой опознал, когда он входил в магазин бывший «Бехли». Говорит, раньше уже встречал, так что тут без ошибки. Пантелеева взяли и Гаврикова. Везут в Первый исправдом.

Дзюба повернулся и с папиросой во рту сказал деловито:

– Надо остаток банды брать.

– Что вы предлагаете в качестве практических мер, товарищ Дзюба? – живо спросил Иван Васильевич.

– Да провести пару облав – и всех заберем, – уверенно сказал Дзюба. – Теперь-то, когда Пантелеев у нас, весь фарт от бандитов отошел, я так полагаю, и они к нам в руки, как яблочки, все посыплются!

– Фарт? – изо всех сил нахмурился Иван Васильевич. Юлий отлично видел, что начальник притворяется. – Что это еще за фарт?

– Неужто не слыхали, Иван Васильевич? – удивился простодушный Дзюба. – Про это все уже говорят. Будто бы Леньку Пантелеева ни пуля не берет, ни милиция схватить не может. Удача у него такая. «Фарт» по-ихнему. Только я с самого начала знал – ерунда все это. Не может такого быть, чтобы человек от женщины рожден и пуля бы его не брала.

– Вы, товарищ Дзюба, прямо в корень смотрите! – похвалил Иван Васильевич. – Проявляете себя истинным марксистом-материалистом. Пантелеев при аресте точно был ранен. Другое дело – постовой клянется, что в самую середину лица ему стрелял, а царапнуло только сбоку, но ведь у постового и рука могла дрогнуть. Постовой хоть и верный Революции человек, но психологии подвержен.

– Вот и я так думаю, – сказал Дзюба, нимало не смущаясь. – Раз уж Пантелеева подстрелили и взяли, значит, других и подавно возьмем.

Первый исправительный дом, по-другому «Кресты», кирпичный и красный, по виду со стороны был похож на завод или фабрику, только без труб. Ленька странно, мелко посмеивался, когда его вели под усиленной охраной – из мотора через дорогу в ворота и потом через двор. Охранник несколько раз подталкивал его, сердясь. Из-за крови, непрерывно текущей из раны на голове, Ленька плохо видел и потому спотыкался, но про доктора даже не заговаривал. Надо будет – пришлют, а не надо – так заживет.

– Да иди же ты, – с досадой сказал наконец конвоир. – Что ноги волочишь? Больно тебе небось?

Ленька вдруг повернул к нему двухцветную красно-белую маску лица, раскрыл ярко-синий глаз и отчетливо проговорил:

– Зря стараешься. Я ведь здесь ненадолго.

Икона Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» – так называемая «Богородица с грошиками».

Банщик – вокзальный вор.

Дурная голова ( идиш ).

Досл . «жар в печи» ( идиш ). Употребляется в значении «подумаешь!», «надо же чем удивил!».

Ружья ( нем. ).