А. Веста - Доля ангелов

— Купание в кипятке и двух водах, если верить русским сказкам?

— И еще в молоке, — улыбнулся настоятель. — Но в молоке вы еще искупаетесь, если дойдете до Пояса Туманов и до Тайной земли, лежащей по ту строну от Белых Вод. Ваш путь по Златой Цепи скоро завершится.

— Вы держатель Злотой цепи? — переспросила Маша.

— Нет, но мы храним память о ней. Распалась Златая Цепь и больше ее не будет. Ее начало простирается в глубины Золотого Века, в память прежних царств, в глубину Атлантиды. Гималаи хранят ее следы. На здешних скалах светится огненная «ваджра», молот великанов. И в память о северной прародине письма пишут на бересте.

В царстве Агарти есть отпечатки правой стопы и правой ладони Будды и Христа. Здесь они постигали законы Златой Цепи. Это цепь духовно просветленных людей. Все беды современного человечества происходят от того, что оно утратило память истока и разбило Златую Цепь.

Настоятель замолк, глядя на алый уголь в смуглых ладонях.

— Вы сказали, нам предстоит испытание? — напомнил я.

— Всякий странник, попадающий в Симбири, получает свое испытание. Для мудреца — искушение знанием, для аскета — испытание в гордыне. Странники проверяют себя на «весах кармы». Для этого надо пройти между двух камней через очень узкую щель в скале судьбы. Многие ходоки по Златой Цепи навсегда оставались в Лапах Льва. Нет, их не удерживали насильно — мудрецы изучали древние книги, аскеты, возжелавшие полного совершенства, сжигали гордыню в земных трудах, не выдержавшие испытания голодом, ухаживали за священными коровами. Пугливые рисовали «маски гнева». Лев Гималаев несколько тысячелетий охраняет пути в Солнцево Селенье от недостойных.

По лабиринту храмовых коридоров мы вошли в округлый храм, высеченный в скале, и поднялись по ступеням к алтарю. В нише белела статуя царственной женщины со знаком солнечной ярги на лбу, у ног ее лежали тигр и корова — символы добра и зла. В четырех руках богиня держала знаки четырех стихий — меч, чашу, кольцо и цветущую ветку.

— Четыре руки богини — символ колеса счастья. Перстень останется здесь, в руках Арден Нари, пока вы не пройдете испытания. Арден Нари покровительствует Тантре. Тантра — путь преображенных страстей, самый короткий путь к герою — вира . Поэтому Арден Нари избирает особый тип человека. Ей не подходит сластолюбивый «пашу», человекоживотное, опутанное сетью лжи и низких желаний, ей нужен «вира», герой, доблестный муж, способный сделать шаг к «дивья», божественному человеку. Тантра учит побеждать в себе низшие импульсы, ведет к свободе и силе. Отрекаясь от эгоизма в любви, мы открываем новые родники духовной силы. В любви человек безгрешен и обнажен, как в раннем детстве. В своих любовных играх он подражает животным, хотя должен походить на Богов. Истинная любовь не знает границ, страха, ревности, эгоизма, она отдает себя подобно солнцу, распускается подобно тысячелепестковому лотосу. Но на земле этот вид цветка теперь встречается крайне редко.

— А если мы не пройдем испытаний? — дрогнул я.

— Ваш путь не будет иметь завершения, — пожал плечами настоятель и осветил темную статую в нише напротив богини. Женская статуя из черного камня ожила в колеблющемся свете лампады. Одетая в ожерелье из черепов черная ипостась Арден Нари исполняла зловещий танец на теле поверженного мужчины.

— Кали торжествует, когда в мужчинах, потомках богов, угасает дух героя — вира, готового завоевать мир видимый и мир духовный. Тебе, брат, предстоит испытание любовью. А твоей сестре — смирением, — сказал настоятель.

Девушки-монахини, одетые в белые сари, увели Машу.

Настоятель, должно быть, заметил мой взгляд, полный тревоги и обожания:

— Скоро праздник в честь Арден Нари, и ты узнаешь вкус истинной Тантры. Путь в Агарти открыт только для очищенных телесно и духовно, в этих стенах вы оба получите ключ к бессмертию. Это воля, поднявшая человека со дна бессознательного, это познание, продвигающее его к богу, это любовь к великому и малому, исполненная мужества и милосердия.

Несколько дней я не видел Машу. Нас поврозь готовили к испытанию со всей серьезностью древнего культа. Я готовил и растягивал мышцы, как гимнаст перед соревнованием. Собирал и копил силу в своих «родниках» и, погружаясь в океан покоя и тишины, находил и заново обретал себя. От прикосновений нежных рук монахинь Львиной Скалы я ощущал в своей крови свечение, легкость и упругий звон.

В назначенный день настоятель привел меня в подземный храм. Воздух, и без того густой от горячих благовоний, дрожал от ритмичного дыханья тантристов. Оно походило на шипенье змей. Участники обряда уже разбились на пары и были отрешенно увлечены собственным дыханьем.

— Подругу в Тантре назначает жребий. Выбери любое украшение, — настоятель подал мне широкое блюдо. На подносе в беспорядке лежали нити жемчуга, золотые серьги и браслеты, украшенные индийскими самоцветами.

А что если кто-то так же сейчас избирает Машу по ее подвеске, похожей на «кельтский крест». Нет, я не был готов отрешиться от эгоизма в любви.

— Помни, это важнейшие испытание на твоем пути, — настоятель с тревогой посмотрел на меня, словно уже прочел мои мысли.

Я, не глядя, взял с подноса тонкий золотой браслет. Из тьмы между колоннами выступила дивной красоты девушка. Тело ее было завернуто в тонкую алую кисею, длинные маслянисто-блестящие волосы распущены. Она потупила огненные зрачки. Волнение выдавали только позванивающие на руках и ногах тонкие золотые браслеты. От ее слегка влажных волос тек слабый мускусный запах, подавляя волю, вызывая чувственную дрожь.

— Это твоя Рати. Так зовут всех монахинь нашего монастыря, все они молоды и красивы, их тела подготовлены для обряда специальными упражнениями, недоступными европейкам. Она станет твоей подругой в эту ночь. Помни, проходя сквозь это испытание, ты делаешь решающий шаг, ты открываешь во всякой женщине Великую Богиню.

Я поцеловал душистое запястье моей Рати и ушел из храма. Жаркие благовония отзывались удушьем. Я нашел фонтан, окунул в него голову и принялся жадно пить.

— Арсений…

— Маша?

На краю фонтана одиноко сидела девушка в белом сари, накинутом поверх волос. Я беззвучно рыдал, комкая ее волосы и задыхаясь от их знакомого сладчайшего запаха, так пахнет приречная верба в праздник шалых вод. Ее сброшенное белое покрывало мокло в бассейне…

Утром, грустные и смущенные мы ожидали решения настоятеля. Что нам предстоит: покинуть монастырь, без надежды попасть в Агарти или навсегда остаться в его стенах трудниками, не выполнившими урока, и до конца своих дней ухаживать за священными коровами или выращивать лотосы о шести лепестках, вместо райских, тысячелистных.