Наталья Александрова - Волчья сотня

– Вовсе это не ее духи! – запротестовал Борис.

– А чьи же тогда? Вот и попался! – Варя засмеялась и, как в детстве, захлопала в ладоши.

– Варвара, прекрати! – сердито заговорил Борис. – Я к княгине ходил по делу.

– Да ты посмотри на свое лицо, – не унималась сестра.

– Она права, – поддержал Алымов, – у тебя, брат, физиономия так сияет, что весь Ценск осветить можно, не хуже электричества.

– Саенко! – рявкнул Борис. – Аркадий Петрович скоро придет?

На третий день после возвращения из рейда офицеры собрались в ресторации Пунса. Компанию пригласил Петр Алымов, который, естественно, никому не сказал о том, что попросил его об этом Ордынцев. Борис же назвал Алымову участников нынешнего сборища. За столиком неподалеку от эстрады сидели Алымов, Мальцев, Осоргин, Коновалов и Ордынцев.

Народу в зале было предостаточно, дамы в присутствии такого количества офицеров, что называется, воспрянули духом и показали себя во всем своем великолепии. Сияли свечи и бриллианты, звенели хрусталь и дамский смех.

Сцена была украшена разноцветными китайскими фонариками, сзади какой-то голодный художник намалевал пагоду. Заиграла тихая музыка, и на сцену мелкими шажками выбежали девицы из кордебалета с японскими веерами и в кимоно. Публика перестала разговаривать, с любопытством ожидая, что последует дальше. Но внезапно в луче света появился грустный человек в костюме Пьеро, лицо его было щедро присыпано мукой, а глаза подведены черным.

– «В бананово-лимонном Сингапуре…» – завыл он, бездарно подражая Вертинскому.

Посетители ресторана разочарованно вздохнули и вернулись к прерванным занятиям – еде и легкому флирту.

Борис старался показать всем, что сегодня он много пьет. Он сидел в стороне от штабс-капитана Коновалова, которого увидел воочию, только вернувшись из рейда, – раньше как-то не случалось. Борис старался приглядываться к нему, но незаметно, чтобы не спугнуть. Он надеялся, что в глазах у него не отражается его отношение к этому человеку – ведь в том, что именно Сергей Коновалов является тем самым предателем, пославшим на смерть больше тысячи людей, у Бориса уже не осталось сомнений.

– «…Сингапуре…» – тянул жалкий Пьеро.

– Вот в каком-нибудь Сингапуре все мы и окажемся через некоторое время, – оглянувшись на сцену, желчно бросил Осоргин.

– Брось, Митенька, – похлопав его по руке, промолвил Мальцев, – дела не так уж плохи… Мы славно потрудились в рейде, а в дальнейшем я еще не потерял надежду пройтись по златоглавой! А вы что скажете, поручик? – обратился он к Борису. – Что-то вы сегодня непривычно тихи, пьете много…

Борис сделал вид, что с трудом поднял опущенную голову.

– А? Я считаю счастьем то, что мы живы! – Он залпом допил вино из своего бокала и сделал знак официанту. – Далеко не всем так повезло! Когда мы сидели здесь в прошлый раз, с нами был Бережной… и полковник Азаров… то есть я хотел сказать, что он был не с нами, но здесь, в ресторане.

– А кстати, – оживился Мальцев, – куда же делась пассия полковника Азарова Сонечка? Что-то ее не видно… Петя, ты ведь вхож к княгине, так что с ней случилось, не знаешь?

– Княгиня больна, а где находится Софья Павловна, я не интересовался, – нелюбезно ответил Алымов, он вообще был мрачен, оттого что нервничал.

Сама по себе его мрачность вряд ли кого-нибудь бы взволновала, как не удивляла уже никого злобность Осоргина после выпитых нескольких рюмок, но вот нервозность Алымова могла насторожить Коновалова, и Борис, чтобы разрядить обстановку, пьяно рассмеялся и проговорил, растягивая слова:

– Зато я интересовался. Никуда Сонечка не пропала, просто сидит взаперти из-за болезни княгини и невыносимо скучает от этого. Она была мне безумно рада.

– Уж не хотите ли вы сказать, поручик, что заступили на место покойного Азарова? – недоверчиво спросил Мальцев.

– Борис Андреич у нас баловень судьбы и любимец женщин, – срывающимся голосом произнес Осоргин.

Мальцев взглянул на него с отеческой тревогой в глазах:

– Митенька, ты бы пил сегодня поменьше.

«Что он все его опекает, как маленького?» – с внезапным раздражением подумал Борис, а вслух произнес:

– Пардон, господа, и хотел бы похвастать победой над прелестной Софи, но как порядочный человек… – Он пьяно рассмеялся и поднял бокал, глядя на Коновалова: – Выпьем за знакомство, господин штабс-капитан! Жаль, что вас тогда с нами не было.

Коновалов кивнул, пригубил свой бокал и отвернулся, хмуро рассматривая зал.

– Вы видите, кто здесь сидит? – наконец сказал он после долгой паузы. – Тыловая шваль! Спекулянты, торговцы, служащие интендантства – на них такая же форма, как на нас, но в то время как мы проливаем кровь и теряем своих товарищей, они сколачивают состояния, обворовывая армию, то есть нас с вами!

«Силен! – подумал Борис. – Сколько пафоса!»

– А контрразведчики? – продолжал Коновалов горячо. – Эти хуже всех: изображают боевых офицеров, делают карьеру, а что конкретно они делают? Шныряют вокруг фронтовиков, что-то вынюхивают…

– Однако, – протянул удивленно Алымов, – что это у вас, штабс-капитан, накипело… – и замолчал, почувствовав под столом пинок Бориса, которому такой разговор был очень на руку.

Коновалов перехватил взгляд Бориса и немедленно вцепился в него:

– Вот вы, поручик, – сейчас вы прошли с нами рейдом, понюхали пороху, послушали, как цвиркают над ухом пули, а ваш таинственный шеф, полковник Горецкий, отсиживался в это время в тылу! Так от кого, позвольте спросить, больше пользы для Белого дела: от вас или от него?

Борис мысленно даже крякнул от удовольствия – так удачно складывался разговор. Коновалов сам шел в расставленную ловушку.

– Не нужно, Сергей! – Как всегда, ротмистр Мальцев выступал в роли всеобщего миротворца. – Мы пришли сюда не ссориться, не считать обиды, а порадоваться жизни и вспомнить тех, кого уже нет с нами. Давайте, господа, выпьем за полковника Азарова и многих других…

Борис, казалось, не слышал его слов. Приподнявшись из-за стола, он заговорил, обращаясь к одному Коновалову:

– Вы несправедливы, господин штабс-капитан! Полковник Горецкий рисковал жизнью, может быть, не меньше нас с вами! Всего лишь несколько дней назад он перехватил петлюровского курьера, посланного к здешним единомышленникам, и сам под видом этого эмиссара направился прямо в логово заговорщиков, на их явку. Там его опознали и едва не убили – одним из заговорщиков оказался полковник Кузнецов из контрразведки, который, впрочем, вовсе и не Кузнецов, а Кулябко, брат главаря здешнего петлюровского подполья… Кузнецова убили при аресте, а брата его Горецкий арестовал, и сейчас его допрашивают… Впрочем, господа, – как бы опомнился Борис, – я слишком разговорился… Это все конфиденциально, господа, прошу вас сохранить мои слова в тайне… – Он растерянно оглядел сидящих за столом офицеров. – Я только хотел доказать штабс-капитану, что Горецкий не менее мужественен, чем мы с вами…