Иван - Бернард Найт

В конце концов де Вулф оставил бесплодные попытки раскрыть преступление усилием мысли и взялся за кружку с сидром. Сделав последний глоток, он вдруг понял, что де Гренвилль о чем-то его спрашивает.

— Этот тип, которого вы привезли с собой, — ну, тот, который сейчас сидит у меня в темнице… Что нам с ним делать дальше? Вы хотите взять его с собой в Эксетер?

— Нет, если отвезти его в Эксетер, Ричард де Ревелль повесит его в тот же день. У меня нет никаких доказательств, что он совершил что-нибудь плохое, если не считать того, что он сражался за своего господина, как ему и было приказано.

— Но ведь уже этого достаточно для того, чтобы его повесить! Он оказал сопротивление представителям закона на земле Девона — и не кому-нибудь, а шерифу графства и коронеру. Он пытался убить вас — на ваших доспехах даже остался след от удара.

Джон протянул свою кружку проходившему мимо слуге и сделал знак, чтобы тот снова наполнил ее.

— Полагаю, что так оно и есть, хотя я не держу на него зла за это. Это произошло в честной борьбе, и я уж точно причинил ему больший ущерб, когда ударил его по голове.

— Тогда почему же вы захватили его с собой?

— Наверное, это был просто импульс — у меня была туманная мысль насчет того, что, возможно, мне удастся получить у него какую-нибудь информацию касательно Ланди.

Добродушный повелитель Байдфорда поднялся и хлопнул коронера по плечу.

— Я должен остаться здесь и развлекать гостей, но вы можете попытаться что-нибудь из него вытянуть, если у вас появится такое желание.

Некоторое время спустя коронер отыскал Гвина, сидевшего возле очага, разведенного во дворе замка. Оруженосец пил эль и обменивался с Габриэлем и его людьми впечатлениями от утренней схватки. Джон с Гвином направились в камеры для задержанных, размещавшиеся напротив помещения для стражи, в двух маленьких зловонных каморках. Ночной стражник принес светильник, представлявший собой плошку с говяжьим жиром с вставленным в него фитилем, и в его мерцающем свете отпер дверь в камеру. Внутри, на соломенной подстилке сидел, опершись о стену, обитатель Ланди. Он был в сознании, но держался за голову и издавал глухие стоны. Единственным предметом обстановки было ведро с нечистотами; возле двери лежала нетронутая половина буханки хлеба и стоял кувшин с водой. Когда коронер и его помощник вошли в камеру, пленник поднял голову и, щурясь, уставился на тусклый огонек светильника. Островитянину было около тридцати лет; его иссеченное ветрами лицо говорило о том, что большую часть своей жизни он провел в море.

— Вы пришли, чтобы меня повесить? — пробормотал он сипло. Судя по тону, пленнику была безразлична собственная участь. Его налитые кровью глаза остановились на коронере, и он узнал в нем того человека, которого ударил мечом перед тем, как потерять сознание.

— Ты, конечно, можешь закончить свою жизнь на виселице, приятель, — заметил де Вулф, — но я лично не испытываю особого желания увидеть тебя в петле, поэтому все зависит от того, сможешь ли ты рассказать нам что-нибудь полезное.

— И что же я могу вам рассказать? Я всего лишь раб своего господина лорда Уильяма и исполняю его приказания.

— И каковы же эти приказания? Я коронер этого графства, и в моей власти спасти твою шею, если ты сможешь быть мне полезным.

— По большей части, я работаю на ферме в его поместье, но когда приходит нужда, исполняю обязанности матроса. Мы ходим в Клоувли и обратно или в здешние порты.

— И, когда потребуется, немного промышляете пиратством? — хмыкнул Гвин.

Пленник встретил его слова откровенным смехом.

— Если я отвечу да, то моя шея сразу окажется в петле, верно?

— Меня, в основном, заботит не пиратство как таковое, а один конкретный случай. — Де Вулф рассказал об истории со «Святым Изаном» и о свидетельстве бретонского моряка. — Твой лорд Уильям отрицает свое участие в этом деле и советует мне поискать виновников где-нибудь в другом месте, однако, поскольку он утверждает, что половина судов между Кардифом и Константинополем занимаются пиратством, мне это мало что дает.

Взгляд пленника стал более оживленным — у него появилась надежда спасти свою шею.

— Если я помогу вам с этим делом, вы замолвите за меня словечко?

— Если твоя помощь будет достаточно серьезна, не исключено, что я даже забуду запереть дверь этой камеры завтра утром. И тогда, возможно, ты сможешь снова вернуться на свой Богом забытый остров.

— Я больше никогда не хочу его видеть, сэр. У меня там нет семьи. Если бы я смог спрятаться в одном из здешних городков, возможно, я даже смог бы получить свободу.

По закону, виллан, или крепостной, которому удалось убежать из своей деревни и, спрятавшись в городе, прожить там в течение года и одного дня, становился свободным человеком. Островитянин, несколько минут назад ожидавший виселицы, увидел вдруг возможность спастись, если, конечно, его ответы удовлетворят этого человека, который навис над ним, словно огромный черный ястреб.

— Что я могу вам рассказать? Мне кое-что известно о море и о судах, что ходят вдоль этого побережья.

— Какие из портов считаются пиратскими? Может быть, какие-то из них более активны в этом промысле, чем другие?

Парень энергично закивал головой, не обращая внимания на боль, которая пронзила его шею при этом движении.

— Некоторые вообще не занимаются пиратством — например, Илфракум и города, которые находятся вверх по реке. Пиратские суда обычно скрываются в глуши, там, где большая часть жителей деревни вовлечена в этот промысел и где все связаны обетом молчания.

— Например?

— Уотчет и Майнхед в Сомерсете, — немного подумав, ответил пленник, — потом Линмут и Комб Мартин на востоке этого графства. Дальше на запад есть много таких мест… Клоувли, Хартланд Ки и Бьюд — ближе всего отсюда. Но другие пиратские корабли приходят отовсюду и грабят купцов, плавающих по Северному морю.

— А ты слышал что-нибудь о захвате именно этого корабля, который направлялся в Бристоль? Да, и как насчет груза? Ведь, чтобы его продать, его должны были сначала где-то выгрузить?

Де Вулф и Гвин терпеливо ждали, пока пленник рылся у себя в памяти.

— Когда это случилось? — наконец спросил он.

— Ближе к концу первой недели этого месяца.

— Тогда уж точно, Ланди не имеет к этому отношения. У нас тогда в море никто не выходил. — Он снова задумался. — Мне кое-что приходит в голову… всякие сплетни, которые рассказывали моряки из Комб Мартина… Примерно в то время они заходили на Ланди. Это была не их работа, хотя они не прочь иногда захватить небольшое судно, если подвернется такая возможность. Что-то в моей голове, несмотря на ту рану, которую вы мне причинили, коронер, говорит мне, что, возможно, здесь замешан Линмут.