Э. Базна - Я был Цицероном

— Не смотри так на меня! — заорал я на нее. — Уйди отсюда!

Дикий внутренний страх перешел в ярость.

— Это ты виновата в том, что я пошел в этот проклятый магазин! — кричал я ей вслед.

Я задыхался от злости. Кто этот человек? Кто эта молодая женщина?

— Вы знаете даму, которая только что вошла сюда? — спросил я швейцара, стоявшего в вестибюле.

Он пожал плечами.

— А господина?

— Он часто приходит сюда. Видимо, англичанин. Фамилия его Сире или что-то вроде этого…

Но какое значение имела его фамилия? Если он был английским разведчиком, то фамилия его должна была звучать иначе.

Имело значение только то, что девушка-немка, с которой Мойзиш холил в «АВС», связана с англичанином и что последний однажды гнался за машиной, в которой был я.

Я попытался связаться с Мойзишем по телефону, но его не было в посольстве. Мысли, одна страшнее другой, преследовали меня.

Вполне возможно, что девушка была немецким агентом. Тайным агентом Мойзиша. И ей была поставлена задача завербовать англичанина. Мойзиш за последние несколько недель, видимо, узнал, кто был тогда нашим преследователем, но мне ничего не говорил. Он ведь многое скрывал от меня.

Был и другой вариант — англичанин пытался завербовать девушку, приятельницу Мойзиша.

Третий вариант состоял в следующем. Англичанин следил за мной и видел, как я разговаривал с девушкой в «АВС», и теперь подошел к ней, чтобы разузнать, знает ли она меня. Но в таком случае он, вероятнее всего, пошел бы за мной. Или они по чистой случайности пришли в «Анкара Палас» вместе? Или, или…

Я снова попытался дозвониться до Мойзиша, но его все еще не было в посольстве.

Почему на меня нашел такой страх? Может быть, мне только кажется, что этот человек преследовал меня? Я снова и снова пытался отогнать мучившие меня мысли, но бесполезно…

Тогда я отправился в английское посольство, взял деньги из-под ковра, фотоаппарат и поехал к себе домой.

Не спал всю ночь. У меня не было каких-либо доказательств того, что угроза нависла надо мной, но в глубине души я чувствовал, что впервые находился в опасности.

В четыре часа утра встал. Уничтожил все следы своей шпионской деятельности. Разбил «лейку» на мелкие части и выбросил их в речушку Инкесю Дерези. Металлические стержни, которые я долгое время использовал как треногу, отправились туда же.

За несколько недель до этого я арендовал в банке сейф и положил туда большую часть денег. Оставшуюся сумму положил в чемодан. Разбудил Эзру.

— Не задавай сейчас никаких вопросов, — приказал я. — Приедешь сегодня к полудню в английское посольство вот с этим чемоданом. Будешь ждать меня в такси в двухстах метрах от посольства…

Я видел ее полные тревоги глаза, но у меня не было времени для объяснений.

— Затем мы отвезем чемодан в банк. А пока сложи вещи. Ты ведь сюда уже не вернешься…

— Куда же я денусь?

Внешне она оставалась спокойной.

— Ты снимешь номер в гостинице. А я улажу все с этим домом.

Эзра молча взяла меня за руки.

Я погладил ее. Теперь, когда решение было принято, я стал спокойнее.

— Ничего не случилось, но следует упаковать вещи. — сказал я. — Хочу бросить свою работу.

В семь часов утра я уже был в посольстве. Вывернул стоваттную лампочку в своей комнате и ввернул на ее место лампочку поменьше. Стоваттную лампочку разбил в подвале на мелкие кусочки.

Было половина восьмого. Пора будить сэра Хью.

Я почувствовал огромное облегчение оттого, что вовремя прекратил свою работу.

Решил остаться в посольстве на некоторое время, а потом сообщить о своем уходе.

Украдкой посмотрел на сэра Хью. В постели он выглядел каким-то очень жалким.

Мне не приходилось говорить ему, что ванна готова. Было достаточно моего появления в спальне.

— Какой костюм, ваше превосходительство?

Он посмотрел в гардероб, который я открыл, и после недолгого размышления указал на темно-серый в полоску. Затем молча направился в ванную.

У меня приземистая фигура и грубое, безобразное лицо. Разглядывая себя в вестибюле «Анкара Палас» в щеголеватом костюме, я сокрушенно подумал о том, насколько мало похож я на настоящего джентльмена. Сэр Хью был джентльменом, даже когда исчезал в ванной утром, сонный и небритый.

Я достал темно-серый в полоску костюм, рубашку, галстук и носки к нему. К этому времени я уже достаточно хорошо изучил вкус сэра Хью. В какой-то момент в то утро мне вдруг стали отчетливо видны все мои недостатки. Зависть пропитала все мое существо.

Сэр Хью вышел из ванной свежим, сияющим и уверенным в себе.

«Я, ловкий, незаметный слуга, молча подал ему одежду. В этот момент мне захотелось сорвать с его лица маску устрашающей самоуверенности, которой я завидовал и только ради этого я готов был закричать, что Цицерон— это я.

— Вы, конечно, счастливы, что служите у меня, — сказал он сухо и улыбнулся.

По опыту я знал, что отвечать не следовало. Сэр Хью хотел показать этим, что у него хорошее настроение.

— Если бы вы служили у моего коллеги фон Папена, вы бы сейчас не улыбались.

Я вздрогнул. К счастью, я стоял в этот момент за его спиной.»

— Три немца только что дезертировали в Стамбуле. Об этом знали во всех посольствах начиная от послов и кончая швейцарами.

— Крысы покидают тонущий корабль, ваше превосходительство, — позволил я себе заметить.

— Мой коллега фон Папен сейчас должен сожалеть еще об одной потере. — В голосе посла зазвучали нотки удовлетворенности.

«Он наверняка станет рассказывать мне о том, что из немецкого посольства исчезла женщина», — подумал я. Сэр Хью не видел выражения моего лица; я подошел к гардеробу и достал из верхнего ящика чистый носовой платок.

— Исчезла женщина-немка, сотрудница посольства, — с удовлетворением отметил он. — У Папена все пошло кувырком.

Сэр Хью посмотрел на себя в зеркало, дружелюбно кивнул мне и пошел завтракать.

Я перестал что-либо понимать и от неопределенности чувствовал себя больным. Что же случилось? В «АВС» я встретил Мойзиша с интересной блондинкой. Затем я видел ее в обществе человека с молодым холеным лицом, которого имел все основания бояться. Я мог поклясться, что это было лицо нашего преследователя. И теперь сэр Хью упомянул об исчезновении из немецкого посольства женщины-немки. Была ли у меня причина считать, что это была та самая женщина, которую я видел в «АВС»? Все это могло быть плодом моего больного воображения.

С той ночи, когда я уничтожил все, что связывало меня с Цицероном, прошла неделя, пасхальная неделя 1944 года. За это время не случилось ничего такого, что могло бы показаться неестественным и действовать на нервы.

Я выехал из маленького домика, который с гордостью называл «виллой Цицерона», а Эзра переехала в комнат-