Дункан Кайл - Комиссар Его Величества

– "Налетчики Судзуки".

– Это «Шиш, Дагониш и К°», адвокатская контора...

– "Шиш догонишь"? Слушай, мужик, кончай прикалываться, – фыркнула девица. – Я как-никак на работе...

– Мы постоянные клиенты, – терпеливо объяснил мистер Пратт. – Будьте умницей и посмотрите в ваших бухгалтерских книгах. Мы сами знаем, что название нашей компании звучит необычно. «Шиш...»

– Ага. «Шиш догонишь»! Ладно, поняла. Погоди минуточку. Сейчас я пришлю к тебе «налетчика Судзуки», о'кей? Кого спросить?

– Мистера Пратта.

Девушка рассмеялась.

– Ладно, брат из «Шиш догонишь». – И повесила трубку.

Пратт тоже улыбался. Он и сам родился в Ист-Энде и умел ценить туземный юмор.

Рассыльные фирмы «Налетчики Судзуки» носились на своих красных мотоциклах, доставляя письма и пакеты по всему огромному мегаполису. Дежурные ждали на стоянке, пока поступит вызов по радио.

«Красный Судзуки № 7» находился на Шафтсбери-авеню, возле закусочной «Макдональдс». Мотоциклиста звали Дейв Легг. Он был с головы до ног обряжен в зловещего вида кожаные доспехи, и рация оторвала его от трапезы: он только что приобрел «биг-мак» и здоровенный стакан кока-колы, удобно устроился на седле и приготовился отобедать.

Дейв выругался, поставил коку на асфальт и свободной рукой в перчатке с раструбом достал микрофон.

– Ну чего? – рявкнул он.

– Ты где?

Дейв ответил.

– Снова ты рядом с «Макдональдсом», – вздохнула девушка. – Немедленно отправляйся на Чансери-лейн, сто девяносто девять. И так стал жирный, как боров.

Дейв Легг сунул микрофон обратно в карман и случайно задел ногой стакан. Кока-кола пролилась. Дейв снова выругался, а тут еще горчица с «биг-мака» капнула ему на перчатку. Дейв слизнул горчицу, засунул разом половину «биг-мака» в свой вместительный рот и включил стартер. Ловко обогнув подъезжавшее такси, «Судзуки» влился в уличный поток.

Несколько минут спустя Редверс Пратт радушно принимал «налетчика Судзуки» у себя в офисе. Мистер Пратт считал себя знатоком и коллекционером различных человеческих типажей. Ему было приятно думать, что этот кожаный громила вскоре войдет в изысканные чертоги банка «Хильярд и Клиф».

– Передать этот конверт лично старшему партнеру, – сказал Пратт. – Больше никому – понятно? Никаких секретарш, никаких клерков – только лично.

– Какая у него кликуха-то? – спросил Дейв.

– Что, простите? Ах, вы имеете в виду, как его зовут? Мистер Пилгрим, запомните. Ательсгейт, шесть. Это в Сити.

– Да пошел ты, – буркнул Дейв, после чего вынул из кармана шоколадку «Марс», швырнул бумажку на пол и удалился.

Ровно через семь минут он стоял перед сэром Хорейсом Мэлори, успев преодолеть швейцара, двух клерков и секретаршу Пилгрима – каждый из них пытался получить у него конверт.

– Это только для старшего партнера, папаша, – заявил Дейв. – Так мне приказано. Никаких секретарш, никаких шестерок, понял?

Мэлори улыбнулся.

– Я тоже старший партнер, сэр Хорейс Мэлори. Можете оставить конверт у меня.

Он сразу узнал конверт, угол которого торчал из раструба грязной кожаной перчатки.

– Мне сказано: «Пилгрим». Мистер Пилгрим, и больше никто!

– О Господи! – воскликнула миссис Фробишер, топнув ногой. – Сэр Хорейс – это...

– Это не Пилгрим, – отрезал Дейв Легг и повернулся к Мэлори. – Или я ошибаюсь, командир?

– В общем, нет, не ошибаетесь, – развел руками Мэлори. – Откуда вы приехали?

– С Чансери-лейн, сто девяносто девять.

– Ясно. «Шиш и Дагониш».

– Что вы имеете в виду? – осклабился Легг.

Старого банкира раздирали сейчас противоречивые чувства:

с одной стороны ему хотелось на месте придушить этого наглого урода, с другой – поскорее заполучить рукопись Дайкстона. Причем первое желание было сильнее второго. Тем не менее банкир выдавил из себя улыбку:

– Может быть, нам позвонить туда и объяснить, что мистера Пилгрима на месте нет? Распоряжение самого заказчика вас устроит?

– Само собой, – ответил Дейв.

Миссис Фробишер позвонила мистеру Редверсу Пратту прямо при «налетчике», после чего передала последнему трубку, которую тот цапнул своими грязными пальцами.

– Тут папаша, которого зовут... Папаша, как вас там?

– Мэлори, – мягко ответил сэр Хорейс.

– Мэлори. Он сгодится? Ладно, понял.

Дейв повысил трубку и вручил Мэлори конверт:

– Нате, получайте.

– Очень вам благодарен, – ответил Мэлори.

Пятая часть отчета капитан-лейтенанта Королевского флота Г. Дж. Дайкстона о путешествии в Россию весной и летом 1918 года

"На мне все заживает как на собаке. Во всяком случае, в том, что касается ран телесных. Мать любила говорить, что Дайкстоны живучи. Однако тогда, в Екатеринбурге, я поправлялся медленно. На следующий день, проснувшись, я первым делом вспомнил о драгоценном документе, который привез из Тобольска. У меня не было сил подняться, а лютому я просто лежал и мучился неизвестностью.

Когда монахиня вошла в комнату с очередной чашкой живительного бульона, я спросил:

– Где моя одежда?

Монахиня улыбнулась.

– В безопасности. Кроме того, теперь она гораздо чище, чем в момент вашего прибытия.

– Сестра, – прошептал я, – это очень важно...

Она прервала меня:

– Сначала попейте бульону. Это еще важнее. – Она отказалась слушать меня до тех пор, пока я не выпил всю чашку. – Так в чем дело?

– Там в кармане очень важные бумаги, – слабым голосом сказал я. – Скажите мне, пожалуйста...

Она подняла руку:

– Вам нужно беречь силы. Сейчас пойду посмотрю...

Через две-три минуты она вернулась с бумажным пакетом и села рядом с кроватью. Я увидел, что монахиня сурово хмурится.

– Вот ваши вещи.

– Где бумага? – прошептал я. – Она должна быть в белом конверте.

Монахиня заглянула в пакет, сунула туда руку и спросила:

– Вот это?

Конверт утратил былую белизну, а во время моего купания в канаве насквозь промок, и тем не менее я сразу его узнал. Я вздохнул с облегчением.

– Вы богатый человек? – спросила монахиня.

– Нет.

Она нахмурилась еще больше, хотя голос продолжал оставаться мягким и ласковым.

– Почему вы спрашиваете? – прошептал я.

– Здесь множество драгоценностей. Они стоят огромное количество денег. Все это находилось в ваших карманах.

Только теперь я вспомнил о постыдном хищении, которое совершил в трюме парохода «Русь». Господи, подумал я, как ей объяснить?

Мы часто забываем, что истинная добродетель заключена в простоте. Я ломал голову, какую ложь придумать, чтобы дело осталось в тайне, а монахиня попросту сказала:

– Я очень боюсь, как бы эти вещи не пропали.

– Положите конверт мне под подушку, сестра, – ответил я.

Так она и сделала – и вовремя, ибо в келью вошел Бронар. Со вчерашнего дня я несколько окреп и слушал его с куда большим интересом. За месяц моей болезни положение мало изменилось. Царская семья воссоединилась, но по-прежнему находилась в доме Ипатьева и никто не имел к ней доступа.