Анна Барт - Венец Государя

Он молча кивнул.

– Мне хотелось бы узнать вашу версию, – начала я, не зная, что еще сказать.

– А версия здесь одна, – неожиданно громко сказал старый гид, и я вздрогнула. – Тень и человек, сеньора. Жрецы и посвященные знали, что у каждого человека есть тень, которая может пережить любого человека, но чаще всего она переживала жреца. Если кто-то убивал жреца, то тень могла мстить убийце. Тень преследовала обидчика, наносила ему удар, и после этого на стене отпечатывалась кровавая ладонь тени-мстителя…

Вадим нетерпеливо дернул меня за рукав.

– Я тебе все расскажу, отстань, – отмахнулась я от него и улыбнулась старому Петеру. – В это верили жрецы Древнего Египта две тысячи лет назад.

Лучше бы я промолчала. Старый гид вдруг страшно разъярился и начал что-то громко орать на испанском.

– Что такое ты ему сказала? – с любопытством поинтересовался Полонский.

– Ничего особенного, но версия его – бред, – ответила я и шепотом, опасливо косясь на орущего гида, пересказала изложенную им версию и мою реплику.

– С трудом верится, что твое замечание вызвало такую бурную реакцию, – подозрительно заметил Вадим и кивнул подошедшему Карлосу. – Ты уверена, что он правильно понял тебя?

Карлос спросил о чем-то взрывоопасного Петера, и тот снова разразился неистовым ревом. К счастью, Карлос тихонько взял меня за руку и отвел в сторону от распаленного гида.

Я рассказала Карлосу, что произошло.

– О, это опасная тема – красные ладони, – рассмеялся он. – А с Петером вообще нельзя ни о чем спорить. Помнишь, как он набросился на меня из-за темаскалей?

– А улыбающееся зубастое солнце с высунутым языком – тоже опасная тема? – спросила я.

– Нет, – улыбнулся Карлос. – А почему она тебя заинтересовала?

– Так, сегодня в библиотеке читала о ней, – соврала я.

– Ты же хотела узнать о Кусто, – прищурился Карлос.

– И Кусто тоже.

– И что же ты успела прочитать о солнцах?

Вот ведь привязался! Ничего не успела, потому что в библиотеке я читала совершенно другую информацию.

– Карлос, я хочу знать твою интерпретацию. Если не хочешь говорить, я пойду опять в библиотеку, – рассердилась я. У меня было такое чувство, что на острове я сдаю и бесконечно заваливаю экзамен по истории придирчивым профессорам. – Мне просто интересно, почему ты носишь кулон с зубастым солнцем.

Кошачьим незаметным движением Карлос дотронулся до золотого крестика, висевшего на моей груди.

– Почему ты носишь крестик? – ответил он вопросом на вопрос.

– Потому что верю. Ты тоже носишь крест, – удивленно ответила я. – Но носишь рядом с крестом еще и кулон. Зачем?

– Ты где родилась? – неожиданно спросил Карлос.

– В Москве, – с недоумением ответила я. – А к чему этот вопрос?

– Ты могла бы носить на цепочке кулончик, который для тебя представлял что-то очень связанное с Москвой, независимо от твоей веры, Катрин?

– Конечно, могла бы. Да при чем здесь это? – удивилась я.

– При том. Крест для меня – это символ веры. Я католик. А солнце – это моя вера в утерянное и забытое прошлое родины.

– Не поняла, объясни, пожалуйста, – попросила я.

– Звездочеты-майя разделили промежуток времени от 3114 года до нашей эры до 2012 года нашей эры на пять циклов. Сейчас человечество живет в последнем из них – эре солнца. Эра солнца закончится в 2012 году страшным землетрясением или пожаром, и все живое погибнет.

– И Солнце показывает нам язык, потому что смеется над нами? – усмехнулась я.

– Солнце высунуло язык, потому что он перфорирован. Перфорация языка, губ и половых органов мужчин – ты знакома с таким обычаем древних майя?

– Нет, – обалдело покачала я головой.

– Язык солнца проколот, что указывает на ритуальность имиджа. И кровь капает с него.

– То есть ритуальность заключается в том, что все люди, живущие на Земле, будут принесены в жертву божествам майя? Потому что Солнце не подкармливали кровью человеческих жертв почти пятьсот лет? И оно устало вершить свой бег по небу голодным? – ядовито уточнила я.

– Никогда не думал об этом. Может быть, и так, – согласился Карлос. – Кто-то из ученых-историков предполагает, что «зубастое» солнце, как ты его называешь, не что иное, как символ апокалипсиса. Красиво, правда? – добавил он и нежно погладил свой кулон.

– А зачем носит Линда? Она же американка.

– Просто как сувениры с острова Козумель.

– Нет, не согласна. У нее очень дорогие серьги. Они были выполнены на заказ, – возразила я. – И хорошим ювелиром.

– Катрин, будь осторожна. Не всем твои выводы могут показаться безопасными.

– Ты сказал, что неплохо знаешь Майка, – посмотрела я на Карлоса. – А Линду?

– Ее я знаю несколько дней, как и ты. Но я думаю, что она…

Карлос замолчал.

– Ну? – поторопила я его.

– Темная лошадка. И так же опасна, как и Майк.

От пророчеств Карлоса мне стало не по себе.

– А в Паланкар я тебя отвезу. Там красиво. Скажи только, когда.

Ага, непременно! Здесь все темные лошадки. И ты, Карлос, не исключение. Я поеду с тобой, а ты там меня утопишь ненароком. Нет уж, спасибо.

– Я никогда не занималась дайвингом.

– Это просто, я научу тебя.

– Я подумаю, – с нажимом ответила я.

– Катрин, а ведь ты лазила в подземную пещеру, так? – огорошил меня неожиданным вопросом Карлос.

– Э… м-м… – Я не сообразила сразу, что ответить.

– Лазила, лазила. С Вадимом? Конечно с ним, с кем же еще, – усмехнулся Карлос. – В зале колонн очень легко затеряться. Ты знаешь, что он тянется почти до побережья, несколько миль? Майк там каждый миллиметр просмотрел и прощупал. И не нашел никаких сокровищ.

Меня прошиб холодный пот. Ведь говорила же Полонскому, что запросто могли потеряться в туннеле! Было безумием лезть в пещеру ночью, да еще в хорошем подпитии, никого не предупредив.

Я вела про себя сердитый монолог, когда к нам неторопливой походкой подошел суровый секьюрити и очень грозно и громко оповестил нас сначала на быстром испанском, а потом на медленном английском, что руины закрылись уже пять минут назад. Я оглянулась в поисках Полонского, но его нигде не было видно. Куда он делся? Странно, я не заметила, как он исчез. Я замешкалась, секьюрити что-то сердито крикнул нам, и Карлос, взяв меня за руку, быстро потащил к выходу.

Тут нас догнал Вадим. Карлос быстро попрощался с нами, и остался с разгневанным секьюрити, а мы молча двинулись на парковку.

– Я хочу есть, пить и спать, – объявила я наконец Полонскому. – А еще я хочу наконец снять мокрую и грязную одежду. И еще мне надоела болтовня о сокровищах.

– План принят к исполнению, – Полонский остановился и прищелкнул пыльной кроссовкой. – Какие еще будут указания, мой генерал?

– Обедаем вдвоем. Никаких Линд, Майков и Карлосов. Только ты и я.