И Паркер - Адская ширма

Тора заметил Акитаду первым.

— Не того поймали, — сказал он. — Вот бедолага!

— Что тут произошло?

— Мы думали, что это проклятый спесивый ублюдок Дандзюро, ну и позабавились с ним маленько.

Гэнба наклонился к плачущему человеку и похлопал его по плечу.

— Ты уж прости нас, — сказал он. — Мы тебя кое с кем перепутали. Обознались.

— Вот собаки! — огрызнулся тот.

— Он что же, сильно пострадал? — спросил Акитада.

— Да все у него будет в порядке, — сказал Тора. — Мы же не старались попасть в точку, как госпожа Вишневый Цвет, когда отделала меня под орех.

— Ну ладно, тут виноват я, — сказал Акитада и, достав из пояса золотую монету, вложил ее в руку всхлипывающего актера. — Я велел вам искать героя, а Дандзюро играл владыку демонов. Так что теперь он все знает и наверняка сбежал.

Тора грязно выругался.

Гэнба помог несчастному «герою» подняться на ноги. Актер поднес монету к глазам, потом низко раскланялся перед Акитадой, после чего подобрал с земли свой шлем и помчался прочь.

Гэнба спросил:

— А что с женщиной?

— Она у Кобэ в руках.

Новый всплеск криков привлек их внимание к зрительским трибунам. Кто-то умудрился поджечь одну из них, и теперь языки пламени пожирали деревянную конструкцию, покрытую тканью.

Акитада в ужасе воскликнул: «Бежим скорее!» — и бросился в направлении пожара.

Но паника уже охватила толпу. Люди разбегались кто куда, а в ночном воздухе повисла удушливая пелена дыма. Знать в панике разъезжалась на своих повозках, прибавляя смятения и неразберихи ко всеобщей сумятице. Повозки сталкивались, погонщики орали, стегая хлыстами своих быков. Наследный принц со своей свитой удалился в озерный павильон, откуда в безопасности наблюдал за пожаром на трибунах.

Пробираться вперед им мешала хлынувшая к выходу толпа. Полыхающий огонь зловеще освещал сцену, в застилавшем все вокруг дыму среди обычных людей носились актеры в костюмах демонов. Теперь это было уже не театральное представление, а настоящая пляска дьявола.

Им пришлось остановиться перед тремя столкнувшимися повозками. Истерично визжащие дамы внутри и рвущиеся в ужасе быки застопорили все движение, не давая им пробраться к трибуне Сугавары. С помощью Торы и Гэнбы Акитада взобрался на колесо одной из повозок, чтобы посмотреть вперед через крышу. Возле перегородчатой ложи он увидел Сэймэя — старик беспокойно расхаживал взад и вперед, вглядываясь в толпу. Слава Богу, все, кажется, в порядке. Спрыгнув с колеса, Акитада взялся помогать погонщикам растаскивать повозки. Несколько минут сосредоточенных усилий, и повозки, наконец разъединившись, сдвинулись с места. Акитада продолжил путь.

Но Сэймэй теперь куда-то исчез, зато Акитада увидел Кодзиро, который пятился от подступавшей к нему фигуры в красно-оранжевом наряде. Акитада видел, как «владыка демонов» подскочил к слабому худосочному Кодзиро и толкнул его так сильно, что тот, ударившись о перегородку, проломил ее.

Позвав Тору и Гэнбу, Ахитада рванулся сквозь колышущуюся толпу, но дорогу снова преградила повозка. Громадное колесо едва не переехало Акитаде ногу. Отпрыгнув в сторону, он даже налетел на кого-то. С усилием продираясь вперед, он теперь видел, что его ложа разрушена, а ее обитатели целиком и полностью предоставлены взорам толпы. Дандзюро прыгал между перевернутых скамеек, сметя в сторону Сэймэя и стремясь к забившимся в угол женщинам. Одним прыжком Акитада перемахнул через какую-то преграду и закричал. Он увидел пригнувшегося Дандзюро, над головой которого пролетела скамейка. Вслед за скамейкой показалась внушительная туша госпожи Вишневый Цвет, облаченная в трепещущие складки черного шелка и красные ленты. Обрушившись на злобного «владыку демонов», она сокрушила его вместе со скамейкой с таким треском, который был слышен Акитаде даже сквозь шум ревущей толпы.

Сметая все на своем пути, увертываясь от бычьих копыт и лавируя между повозками, Акитада пробивал себе путь и наконец добрался до своей семьи. Он облегченно вздохнул, когда увидел такую картину — Тамако и Ёсико сидели, прижавшись друг к другу, закрывая собой Ёри. Над ними стоял Кодзиро с раскрасневшимся лицом, половина которого распухла от громадного уродливого синяка.

Все они смотрели на гору перевернутых сидений, где среди щепок и обломков восседала госпожа Вишневый Цвет. Парик свой она потеряла, и ее лысый череп смешно поблескивал в свете факелов. Платье впереди было разорвано, а румяное цветущее лицо перепачкано грязью. Зато выражение на этом лице было триумфальное.

— Госпожа Вишневый Цвет! — задыхаясь, крикнул Ахитада. — Вы не ранены?

Нащупывая свой парик с красными лентами, она усмехнулась:

— Никоим образом, господин. Вот полюбуйтесь-ка, какое чудище я словила! Что это, по-вашему, как не удача?

Шатаясь, подошел Сэймэй. Он потирал плечо и держался за голову.

— Слава Богу, вы здесь, хозяин! Этот сумасшедший набросился на господина Кодзиро, а потом стал ломиться в дамскую ложу. Но, бежав из логова тигра, он напоролся на дракона. Если бы не госпожа Вишневый Цвет, уж не знаю, что бы мы и делали!

Акитада подошел ближе. На земле, зажатая между мощными ляжками госпожи Вишневый Цвет, лежала фигура, облаченная в оранжево-красный шелк. Дандзюро лежал на спине, глаза его были закрыты, лицо искажено болью. Госпожа Вишневый Цвет ухмыльнулась и нахлобучила на голову свой парик. Актер было дернулся и тотчас же застонал. Эта попытка борьбы носила какой-то извращенно-сексуальный характер. Его оранжевая одежка, парик на голове и эта жалкая поза побежденного делали его похожим на женщину, выбранную для плотских утех распутным монахом.

Это сходство не ускользнуло и от госпожи Вишневый Цвет. Она хихикнула и подпрыгнула всем телом на своем пленнике.

— Ну, любовничек! — промурлыкала она. — Как там у нас делишки? Словила я тебя одним хорошим местом. Будь ты и впрямь мужиком, ох, забрала бы я тебя к себе домой!

Сэймэй едва не задохнулся от таких речей. Дандзюро перестал дергаться и снова застонал. Ахитада посмотрел на жену и сестру и сказал сурово:

— Госпожа Вишневый Цвет, вставайте! На вас дамы смотрят.

Но та и не думала повиноваться.

— Вот и пусть поучатся, как доставить удовольствие мужчине, если до сих пор не сподобились. Я-то, к слову сказать, не прочь преподать им урок, уж коль эта страшила извивается у меня между ляжек, да только вот стручок у него больно вялый, как я погляжу, ни дать ни взять разваренная лапша. Прямо и не пойму, чего это все девчонки в нем такого находили?!

Сэймэй издал горлом какой-то хриплый звук и вцепился в руку Акитады. Шок его был настолько велик, что Акитада побоялся, как бы старик не упал в обморок.