Владимир Брюханов - Смертоносный призрак

– Нет, нынешняя молодежь не чтит своих родителей. В наши времена было совсем по-другому. Мой папаша, например, чуть что не так – сразу за ремень! Что мне было делать? Обычно я принимался вопить – прибегала матушка и заступалась за меня. Но в последний раз и меня разобрало: он отвешивает удары ремнем, а я громко считаю: раз, два, три!.. До тридцати двух досчитал – и тут папаша остановился: решил, видно, что его сынок совсем рехнулся. Да так это его поразило, что больше он меня уже не порол...

Речь Гитлера прерывается тем, что официанты меняют блюда.

Гитлер уставляется взглядом в свою тарелку: там лежит аппетитный поджаренный кусок мяса – явно с кровью. Гитлер судорожно глотает ртом – его тошнит. Он вскакивает изо стола и быстро удаляется.

Его спутники удивленно переглядываются. Гоффман делает успокаивающий жест – и наливает себе еще бокал вина.

Гитлер вбегает в туалет, его вырывает в унитаз. Гитлер спускает воду, подходит к раковине и отмывает лицо и руки. Затем вглядывается в зеркало – и с ужасом смотрит себе в глаза.

Поздний вечер в квартире Гитлера в Мюнхене. Супруги Рейхерт в своей комнате в постели. Она говорит:

– Все-таки странное что-то происходит. Сейчас я опять стучалась к Раубаль – хотела расстелить ей постель на ночь. Никто не отвечает.

– Подумаешь, немного загуляла! Мама далеко, дядюшка уехал – что бы ни отдохнуть от опеки? Да и что вы, бабы, так к ней относитесь: все Раубаль да Раубаль – нет бы говорить Гели или фройлен Раубаль?! Симпатичная ведь девочка!

– Это таким кобелям, как ты, она симпатична, а на самом деле – противная девка! – говорит Мария, призывно откидывает с себя одеяло и тушит свет.

Ночь в Нюрнберге.

Гитлер в своем номере, включена слабая ночная лампочка. Очень сосредоточен, одевается в костюм, надевает ботинки, кладет в карман кошелек. Достает из чемодана спрятанный узел с одеждой, раскладывает ее по-другому – чтобы можно было нести, спрятанной под пальто. Надевает шляпу, шарф, затем пальто, закладывает спереди под пальто одежду, предназначенную к уничтожению, прижимает к себе, застегивает пальто. Кладет пистолет в правый наружный карман пальто. Немного сгорбившись, чтобы ноша выглядела незаметней, и прижимая ее к груди и животу левой рукой, выходит из номера, запирает его, засовывает ключ в карман брюк, осматривается в пустом темном коридоре и, не зажигая свет, ощупью движется к выходу из отеля. В правой руке – пистолет в кармане.

Стараясь не скрипеть ступеньками, спускается вниз. У освещенного выхода в кресле – спящий швейцар.

Гитлер вглядывается в спящего, разворачивается, движется в другом направлении, доходит до выхода во двор, открывает засов. Переступает через порог, затворяет дверь, выходит во двор и оттуда на улицу, никого не встретив.

Погода получше – ни снега, ни дождя.

Швейцар вдруг вздрогнул, проснулся.

Поднялся, зевнул, потянулся, без особого беспокойства двинулся по нижнему этажу, включив в коридоре свет. Дошел до двери во двор. Обнаружил, что она не заперта, чертыхнулся, запер ее на засов.

Пошел назад к парадному входу в отель.

Гитлер бредет по пустынным ночным улицам, меняет направления, оглядываясь назад. Убедившись, что никто за ним не следит, выбрасывает сначала одну часть ноши в ящик для мусора в подворотне одного из домов, затем, на другой улице, другую часть в другой ящик; то же и на третьей улице, завершая операцию.

Возвращается в отель, входит во двор, пытается открыть дверь – не получается.

Напрягается, задумывается, идет к парадному входу, стучит в дверь. Сонный швейцар вглядывается через стекло в стучавшего, открывает.

Гитлер беззаботный, в расстегнутом пальто. Манерой держаться и говорить изображает подвыпившего, но в то же время смущенного. Объясняет швейцару:

– Не спалось, вышел пройтись на свежий воздух. Увидал, что вы спите, решил не будить, прошел через черный ход – там открыто было. А теперь там заперто.

Швейцар тоже смущен:

– Мне-то спать не положено. Так, задремал. Потом прошелся проверить порядок – вот и запер дверь.

– Вот и хорошо! – одобряет Гитлер. Достал кошелек, вынул купюру, протянул швейцару. Тот сделал протестующий жест, но Гитлер покровительственно похлопал его по плечу, улыбнулся, сказал:

– Все отлично. Спокойной ночи!

Швейцар взял деньги, почтительно изогнувшись, ответил искренне:

– Спасибо! Спокойной ночи!

Гитлер поднялся в номер, включил свет, заперся, скинул пальто – и снова вгляделся в себя в зеркале.

Утро субботы 19 сентября 1931 года в отеле «Дойчер Хоф» в Нюрнберге.

Завтрак в ресторане. Гитлер с усталым, измученным лицом, вяло тычет вилкой в свою тарелку. Его спутники, закончившие завтрак, скучают, но не решаются подняться изо стола. Наконец Гитлер бросает вилку, встает, говорит:

– Мне еще нужно просмотреть бумаги. Тронемся чуть позже – сегодня незачем спешить.

То же утро в квартире Гитлера в Мюнхене. Мария Рейхерт снова стучит в дверь комнаты Гели, затем пытается заглянуть в замочную скважину. Идет на кухню к Анне Винтер:

– Фрау Винтер, я опять стучалась к Раубаль – никакого ответа. Вчера в комнате вроде темно было, а сейчас я заглянула в скважину – ключ вставлен изнутри!

Обеспокоенная Анна тоже стучится в дверь и заглядывает в скважину. Потом заходит в кабинет Гитлера, открывает шкаф и видит – пистолета нет на месте.

У двери Гели собираются служанки: Анна Винтер, Мария Рейхерт, уборщица Анна Кирмайр. Все встревожены, обсуждают ситуацию, понизив голос.

Анна Винтер уходит в свою дальнюю комнату. Там ее муж. Анна говорит, входя:

– Георг, со вчерашнего дня никто не видел эту Раубаль. Дверь к ней заперта, никто на стук не отвечает, а я сейчас проверила – пистолета нет в шкафу у шефа. Нужно вскрывать дверь!

Они внимательно смотрят в глаза друг другу.

Винтер кивает, достает отвертку из ящика с инструментами, они идут вместе к комнате Гели.

Винтер также сначала стучит в дверь, затем тоже заглядывает в скважину. Наконец решается, отжимает отверткой язычок замка, распахивает дверь, и все собравшиеся (Георг и Анна Винтер, Мария Рейхерт и Анна Кирмайр) заглядывают в комнату: на полу лицом вниз – тело Гели; в ее правой руке – пистолет.

– Стойте здесь, – командует Георг женщинам.

Сам входит, нагибается к Гели, вынимает пистолет из ее руки, кладет рядом на тахту, пытается прощупать пульс на этой руке, встает.

– Она совсем холодная! – говорит он.

Подходит к двери. Осматривает замок.

– Действительно, – говорит он и указывает собравшимся, – ключ вставлен изнутри!

Поворачивает ключ, чтобы замок оказался совсем отпертым, выходит в коридор, оттесняя остальных, и закрывает за собой дверь: