Джон Робертс - Заговор в Древнем Риме

Учитывая, что Помпей находился на Востоке, Лукулл отошел от дел и по крайней мере один из преторов был вовлечен в заговор, Красс был самым выдающимся полководцем среди тех, что пребывали в окрестностях Капитолия. Поскольку у него имелась многочисленная армия воинов-ветеранов, готовых по первому зову встать под его знамена, он, очевидно, полагал, что охваченный паникой Сенат будет вынужден обратиться к нему для подавления бунта. И возможно, в связи с возникшими чрезвычайными обстоятельствами провозгласит его диктатором.

Но Цицерон уже позаботился о том, чтобы предотвратить подобную возможность. Хотя никаких прямых действий против Красса он, скорее всего, предпринимать не станет, зато сделает все возможное, чтобы командование воинскими подразделениями, которые выступят против Катилины, разделило бы между собой как можно больше людей. Это будет проявлением его мудрости и благоразумия. Нашим врагом на этот раз был не Пирр, не Ганнибал, не Югурта или Митридат и даже не Спартак. А для того чтобы разбить несколько банд, поднявших мятеж в различных частях Италии, никакого объединенного командования не потребуется.

Все это представляло собой замысловатую головоломку, которую предстояло разгадать. Однако меня она уже не слишком интересовала. Все, что происходило в Риме, по всей Италии и в отдаленных уголках нашей империи, являло собой яркий пример крючкотворства, предательства, двурушничества и тайного сговора — словом, всего того, что составляет источник жизненной силы римских политиков. Но с тех пор как я известил Цицерона о результатах своего расследования, это почти перестало меня заботить.

Единственное, что беспокоило меня с самого начала, — так это убийства. Ненавижу, когда в моем городе убивают людей, в особенности мирных граждан. Мне удалось раскрыть все убийства, кроме одного. В каждом случае жертвами были кредиторы сообщников Катилины, и совершенные преступления являлись своего рода обрядом посвящения.

Не вписывалась в эту канву только внезапная смерть Децима Флавия, случившаяся в цирке. Он не был ростовщиком и погиб в странном месте, к тому же был убит каким-то необычным оружием. Я хотел задать Аврелии вопрос, которого старательно избегал с того дня, как повстречал ее в цирке в то утро. Продолжая держать пальцы у нее на спине, я слегка ее встряхнул, пытаясь разбудить.

— Аврелия, проснись.

Она заморгала.

— Что?

— Мне нужно кое-что узнать. Ты была с Вальгием и Торием, когда они убивали Децима Флавия?

Мои пальцы ощутили, как мышцы на ее спине напряглись.

— Нет. А почему ты спрашиваешь? Ведь он был всего лишь всадником. — От негодования сон слетел с нее в один миг. — Чем его смерть хуже смерти лекаря-грека, которого убил ты?

— Когда я повстречал вас троих в то утро, вы не просто прогуливались. Вы входили в ту самую галерею, где я чуть не столкнулся с бородатыми близнецами.

— И что из этого следует? — осведомилась она, слегка насупившись.

Я посмотрел на потолок, едва различимый в полумраке мерцающей лампы.

— Поначалу я не видел в том никакого смысла. Но потом, когда больше узнал о планах Катилины, кое-что стало проясняться. Тебе было поручено надзирать за бородатой парочкой?

Она вновь зевнула.

— Да, они не внушали доверия. Отчиму с самого начала досаждала некомпетентность его сообщников. Мне приходилось проверять каждый их шаг, чтобы убедиться, что они ничего не перепутали.

— Но почему это поручили тебе?

— Потому что мне доверяют. К тому же эти двое почти мои ровесники. А какие подозрения могла вызвать молодая патрицианка, сопровождаемая двумя кавалерами? Кто мог обратить на них внимание?

— Никто, кроме меня, — ответил я. — На Вальгия возложена ответственность за поджоги в городе. Ему известны все закоулки Большого цирка, а все знают, что более опасного места в случае пожара в городе нет. Как я выяснил позже, они с Торием нашли там большую кучу мусора и решили, что она послужит хорошим исходным материалом для поджога. Они шли, обсуждая эту тему, как обычно, сумбурно и громко, так что их голоса разносились по всей галерее. Мимо по дороге домой проходил Флавий, и его привлек их разговор. Он решил подойти поближе, чтобы расслышать его получше. Тут они его и схватили.

— Выходит, все это время ты только и делал, что пытался составить картину происшедшего из того, что тебе удалось разнюхать? — недовольно произнесла она. — Странные у тебя пристрастия.

— Я бы давно все понял, если бы не потерял от тебя голову.

— О Деций!

Польщенная моим признанием, она погладила меня.

— Тем не менее бородатые молодчики оказались в растерянности, не зная, что им делать. Поскольку они пришли искать подходящее место для поджога, то не прихватили с собой оружия для убийства. Но подобно многим другим суеверным фанатикам скачек, Вальгий всегда носит при себе в качестве талисмана нож возницы. По форме он не совсем подходил для такого дела, но мог пригодиться в случае чрезвычайных обстоятельств. Словом, они воспользовались им и перерезали Флавию глотку.

— Мне кажется, ты зря тратишь время на глупые выдумки, — сказала она. — Это не имеет никакого значения.

— Для меня имеет. Это ты заставила их схватить Флавия, прежде чем он успеет скрыться, а потом убить его?

— Зачем тебе это знать?

— Не волнуйся. Это ничуть не умалит тебя в моих глазах. Я знаю, что ты была к этому причастна. Но почему ты не желаешь этого признать?

От смущения она беспокойно задвигалась и вспыхнула огнем, так что я ощутил жар, словно от полыхающего вдали костра.

— Видишь ли, мне бы не хотелось… не хотелось, чтобы меня упоминали в связи с этим делом.

Я понял, что она имеет в виду. Причина заключалась отнюдь не в убийстве — ими никого теперь не удивишь. За подобные злодеяния римских граждан редко приговаривали к смерти, если в ход не был пущен яд. В данном случае речь шла о поджоге — единственном не подлежащем прощению преступлении в римском законодательстве. Поджигатель навлекал на себя жестокую месть всего населения. Если бы стало известно о причастности Аврелии к поджогу, ее могли привязать к столбу, пропитать дегтем и оставить дожидаться факела палача.

Я погладил ее по спине.

— Это не имеет значения. Спи дальше.

Спустя несколько минут она уже тихо посапывала.

И впрямь, какое это теперь имеет значение? Ситуация вышла далеко за пределы нескольких убийств. Так или иначе, но справедливость непременно должна восторжествовать. В течение ближайших дней или недель Катилина и его сообщники будут преданы смерти или отправлены в ссылку. Призраки убитых всадников больше не будут преследовать город. И возможно, перестанут преследовать меня.