Елена Руденко - Ожидание за кулисами

Генерал скрылся в своей палатке и велел никого не впускать. Он взял перо и принялся писать письмо молодому королю Францу. Лафайет расписал ему, что хочет заключить с ним союз, что готов остановить революцию, что в любой момент повернет воска на Париж, дабы раздавить санкюлотскую шайку.

— Так я могу избежать разрушения моих грез! — сказал он. — Я хотел быть Кромвелем, но придется стать Монком и восстановить монархию… но конституционную… Их величества рано радуются…

Новоиспеченная мадам Шапарель медленной походкой вошла в гостиную. Она плюхнулась в кресло и зевнула.

— Где вы были? — зло спросил Клод. — Восемь часов утра!

— Да, я вернулась рано, — захихикала она.

— Я спросил, где вы были?

— Что вы кричите? Я с радостью отвечу. Мы с одним юношей были в опере, потом поехали на прием, потом к нему. На приеме были танцы! Ох, как ноги болят!

— Как вы смеете!? — мсье Шапарель издал гневный крик.

Мадам Шапарель, закинув ногу на ногу, невозмутимо снимала туфельку.

— Не понимаю, к чему эти эмоции? Мы же с вами договорились, у каждого из нас своя жизнь, — спокойно произнесла она.

— Но не так же…

— Ох, вы сами не ангел! Посмотрите на свою физиономию. Явно где-то шатались, пропахли насквозь дешевыми духами.

— Но ведь я мужчина, а вы моя жена! Вы должны мне повиноваться!

Анжель медленно подняла голову. Она какое-то время молча смотрела на Клода, потом расхохоталась.

— Угадайте, почему я выбрала вас? Потому что вы болван, тряпка, слюнтяй. А вот самомнения у вас море! Неужели вы думали, что я буду вас слушаться? Неужели вы не поняли смысла моих слов?

Гнев Клода куда-то улетучился.

— Я все понял, понял! — закивал он. — Простите.

— Я не в обиде, — улыбнулась Анжель. — Значит, мир. Ну, я пойду вздремну, чего и вам советую.

Мадам Шапарель, помахивая туфельками, медленным шагом направилась к выходу. У двери она обернулась.

— Учите, — сказала она. — На людях мы счастливая семейная пара.

— Какая дрянь! — проворчал Клод, когда жена удалилась. — Она делает из меня рогоносца. Ничего, зато я избавился от папенькиного гнета. Надо бы уточнить, сколько деньжат оставила мне покойная матушка.

Анжель Шапарель продремала до обеда. Как не хотелось подниматься! Как тяжело головной болью и усталостью расплачиваться за веселье ночи! Однако с минуты на минуту должен был придти Робеспьер. Анжель назначила ему деловую встречу. Нужно было выглядеть солидно и серьезно, а заспанное лицо явно не подходило под этот образ. Анжель принялась нехотя приводить себя в порядок. К приходу Неподкупного она преобразилась в степенную молодую даму класса буржуазии.

— Я хочу составить завещание, — сказала она Робеспьеру. — Вы могли бы мне помочь?

— Да, конечно. Но вам все равно придется заверить его у нотариуса, — ответил Неподкупный.

Она кивнула.

— Я хочу оставить состояние маме, — сказала Анжель. — Я уже написала завещание на черновике. Взгляните.

Робеспьер надел очки и внимательно прочитал бумагу.

— Мадам, вы грамотно составили документ, — сказал он. — Но надо кое-что уточнить.

Она жестом указала на перо и чернильницу. Макс сделал поправки.

— Как ваша семейная жизнь? — спросил он.

Анжель улыбнулась.

— Я вполне довольна, — сказала она. — Мы самая счастливая пара!

— Очень рад за вас!

— Кстати, у моего свекра скоро юбилей! Он хотел видеть вас и вашу очаровательную помощницу.

— Передайте ему мою благодарность. Мы обязательно будем.

Заседание в якобинском клубе завершилось.

— Макс, вот это чудо! — воскликнула Светик. — Все складывается так, как ты предсказывал! Ты колдун!

— Не преувеличивай, милая, тут всего лишь логика! — не без важности ответил он.

— Угу, а ты любишь себя показать, — хмыкнул Жорж. — Всю свою речь только и твердил о своей прозорливости. Тебя точно скоро в колдуны запишут. А вот Бриссо и Манон Ралан были как побитые собаки. Подойду-ка я к ним, поиздеваюсь.

— Отвратительный тип! — проворчал Сен-Жюст.

Жорж, подпрыгивая на одной ноге, подошел к Манон и Бриссо.

— Ну как, напугали вас вести с фронта? — спросил он, улыбаясь. — Съел вас Робеспьер, съел. Все как он говорил, Лафайет предатель, армия никуда не годится, генералы зайцы. А вы выглядите идиотами или… изменниками…

— Дорогой Дантон, — ледяным тоном произнесла Манон. — Мы в отличие от вас знаем, что делаем.

Жорж скорчил гримасу.

— Ох, ох, ох! Неужели? Я думал вы умнее, красавица! Что ж, подносите вашему мужу грелку. Его здоровье, судя по всему не очень… Даже не пришел в клуб, боитесь за его слабое сердечко?

— Я бы попросила не оскорблять моего мужа. Идемте, Бриссо!

— Жаль, — вздохнул Жорж. — А мне так нравиться ваше общество.

Настроение Манон было ниже среднего. Она злилась на Бриссо, на Дюмурье, на Нарбонна. Как они могли так опростоволоситься? Как ни странно, в этот момент она восхищалась Робеспьером, его умом и внутренней силой.

— Нас предали, — шептали прохожие.

— Бриссо и Роланы предатели.

— Они сговорились с двором!

— Что вы! Они дураки! Их просто облапошили!

— Да, Манон глупая баба!

От этих слов у честолюбивой дамы сжималось сердце. Мадам Ролан поняла всю тяжесть и опасность ответственности. Она вспомнила слова Мадлен о том, что лучше быть в тени.

— Нет, — сказала она себе. — Я буду бороться!

Они подошли к экипажу, где их встретила Мадлен.

— Хотите совет? — сказала красотка.

— Мадам, — с раздражением воскликнул Бриссо. — Нам не до советов!

— Напротив, — перебила Манон. — Что вы хотите сказать, Мадлен?

— Вы угодили в ловушку Робеспьера… Вы не можете продолжать отстаивать свою позицию, так как ваша ошибка очевидна. Резко отступать и ругать все, что вы ранее восхваляли, тоже нельзя…

— Это мы и так знаем! — Бриссо не контролировал себя.

— Не беспокойтесь, друг мой… Дайте мне сказать… Нам нужно избавиться от Робеспьера или привлечь его на свою сторону. Второе невозможно, осталось первое…

— Почему невозможно!? — встрепенулась Манон. — Я поговорю с ним!

Ренар насмешливо улыбнулась.

— Хотите его соблазнить?

— Нет… это вы так шутите? Ох, я просто предложу ему союз с нами.

Мадлен пожала плечами.

— Попробуйте.

Было обеденное время, Жаклин Шапарель как обычно разносила заказы. Ее кто-то окликнул. Девушка обернулась. Это был ее отец. Жаклин замерла с подносом в руке.

— А-а! Вот ты где, — добродушно произнес он. — Что же ты пропала? Могла хотя бы написать.

Он уселся за один из столиков.

— Ты тут работаешь? Принеси мне блюдо дня.

— Сию минуту, мсье, — холодно ответила дочь.

Такой встречи она не ожидала. Жаклин больно ударило то, что отец не утратил к ней безразличия.