Средневековые убийцы - Проклятая реликвия

Месса окончилась, и Джеффри вышел наружу, в город, только еще пробуждающийся к жизни. Кукарекал петух, и небо начинало светлеть. Через час взойдет солнце, и Иерусалим начнет поджариваться под его палящими лучами. По узким улочкам уже грохотали повозки, доставлявшие продукты на рынки. Немногочисленные уцелевшие горожане, сумевшие спастись, потому что были христианами или надежно прятались, пока не закончилась резня, опасливо шли по своим делам. Тут и там с важным видом расхаживали рыцари, победители павшего города. Группа пехотинцев, пьяно покачиваясь, направлялась к крепости — их ночь, полная выпивки и разврата, закончилась.

Поскольку ворота еще не открывали и никто пока не мог покинуть город, Джеффри решил навестить Пичарда. Он хотел спросить монаха, почему тот решился взять в свой долгий путь к Риму такую опасную реликвию. Кроме того, он хотел сказать Пичарду, что тот мог бы выбрать более подходящего спутника, чем нечистого на руку Юлия. Джеффри дошел до небольшой гостиницы у церкви святого Иакова, где остановился Пичард. Крупный бенедиктинец, прохлаждавшийся на скамье у гостиницы, сказал, что монах еще не ушел, но собирался сделать это в течение часа.

Джеффри поднялся по неровным деревянным ступенькам на верхний этаж и постучал в дверь. Ответа не последовало, и он постучал снова, на этот раз сильнее. Когда никто не ответил и в третий раз, Джеффри вытащил из-за пояса короткий кинжал, взялся за ручку и распахнул дверь.

Пичард был в комнате. Полностью одетый, он лежал на кровати. Сначала Джеффри решил, что монах мертв, потому что тот лежал неподвижно и лицо у него было странного серовато-белого цвета. Потом он заметил, что грудь несчастного слабо вздымается и опускается. Джеффри быстро осмотрелся по сторонам, желая убедиться, что нигде в тени не притаился Юлий с оружием в руках, но комната была пуста. На скамье лежали два собранных в дорогу мешка, на них — аккуратно свернутый дорожный плащ Пичарда. Похоже, он уже собирался уходить.

Джеффри подошел к кровати и взял монаха за запястье. Под пальцами билась жизнь. Пульс был сильнее, чем Джеффри ожидал, поэтому он схватил монаха за плечи и как следует встряхнул. Бенедиктинец открыл тусклые глаза, облизал губы и даже сумел слабо улыбнуться.

— Джеффри! Я думал, что уже никогда не увижу живого лица!

— Что ты имеешь в виду? — сердито спросил Джеффри. — С тобой ничего не случилось — нет ни раны, ни болезни. Вчера ты прекрасно себя чувствовал, и я не знаю ни одной болезни, которая с такой скоростью может убить человека.

Это была ложь. Джеффри мог перечислить несколько отвратительных заболеваний, которые превращали здорового человека в труп за несколько часов, но в основном они были обусловлены сырым, нездоровым воздухом или начинались, если человек пил отравленную воду. Пичард был опытным путешественником и знал, как избежать подобного риска.

— Реликвия, — тихо произнес Пичард. — Вчера вечером она лежала в мешочке у меня на шее, а утром, когда я проснулся, — исчезла. Кто-то ее забрал. И теперь я умру.

— Не умрешь, — решительно сказал Джеффри. — Здоровые люди не умирают просто так.

— Проклятье, — прошептал Пичард. — Проклятье Барзака. Он сказал, что любой, кто прикоснется к реликвии, а потом расстанется с ней, умрет.

— Чушь, — возразил Джеффри, пытаясь усадить монаха. Пичард безвольно повалился обратно. — Барзак мог заявить все, что угодно, но разумные божьи люди не должны верить в такую ерунду. Нечестивцы проклинали нас всю дорогу от Константинополя до Иерусалима, но мы этого не замечали. Чем этот Барзак отличается от них?

— Дело в Истинном Кресте, — шепнул Пичард. — Я почувствовал, что мои силы угасают, как только с меня сняли мешочек. Я не сумел этого предотвратить.

— Если ты веришь во всю эту чепуху, зачем вообще согласился взять реликвию в Рим? — раздраженно спросил его Джеффри.

— Потому что это мой священный долг, — прошептал Пичард. — Оно должна попасть в Рим, где ее могут спрятать куда-нибудь, чтобы никто не использовал ее во зло. Я знал, что умру, если возьму это на себя, Петр повел себя честно и все рассказал, но я надеялся, что буду в безопасности, пока не доберусь до дома.

— Думаю, тебя ограбил Юлий, — с омерзением произнес Джеффри. Он жалел, что не остался с Пичардом вчера ночью и не придумал какую-нибудь причину, по которой Юлий не мог бы пойти с монахом. Он просто не предполагал, что нормандец украдет обломок креста так быстро.

— Это не Юлий, — возразил Пичард. — Это был друг Петра — Марк. Я очень хорошо разглядел его лицо в лунном свете. Думаю, Братство передумало и решило оставить реликвию здесь, а не отправлять в Рим, как хотел Петр. Я не могу их за это винить.

— Мне показалось, что они считали эту штуку опасной и хотели убрать ее из города. — Джеффри вспомнил разговорчивого монаха, с которым беседовал только сегодня утром.

Монах совершенно точно не жалел о том, что проклятая реликвия исчезла.

— Так считал Петр, но, возможно, не все братья соглашались с ним. Неважно, моя роль уже сыграна. Я должен был ее доставить, и я обречен.

— Нет, — сказал Джеффри. — Если ты допустишь, чтобы эта мысль завладела тобой, тогда, конечно, умрешь. Но ты можешь с этим бороться. Нет никаких причин, по которым ты не должен сном увидеть Рим.

— Я бы хотел увидеть Тибр, — прошептал Пичард. — Нет в мире другой такой реки, как Тибр.

Джеффри подхватил его подмышки и поставил на ноги.

— Значит, пойдем со мной на улицу. Увидишь солнце и небо, и тебе станет лучше. Твое время умирать еще не пришло.

Он повел Пичарда по комнате, спотыкаясь под его немалым весом, с трудом спустился по лестнице и выволок монаха на свежий воздух. Пичард поднял голову, сощурился, глядя на светлеющее небо, и его губы тронула улыбка. Он отпустил плечи Джеффри и прислонился к стене.

— Может быть, ты и прав, — сказал он. Джеффри заметил, что на лицо монаха возвращаются краски. — Здесь я чувствую себя лучше.

— Дыши глубже, — посоветовал Джеффри. — И сядь на лавку рядом со своим товарищем.

Тот услужливо подвинулся, давая Пичарду место, и пробормотал что-то про тех, кто пьет больше, чем следует, перед долгим путешествием. Пичард не стал его поправлять. Он сидел, закрыв глаза и наслаждаясь утренним солнцем, и чувствовал, что к нему возвращаются силы.

Джеффри скоро надоело стоять на одном месте, и он прошелся до конца улочки. Там остановился, глядя на солнечные лучи, косо падавшие на пыльную дорогу. По всему городу звонили колокола, улицы сделались оживленными. Внезапно из-за угла с грохотом выкатилась повозка, с которой сыпались фрукты. Возницы не было, за повозкой бежали люди и кричали тем, кто впереди, чтобы ее остановили. Но Джеффри вряд ли смог бы удержать понесшую лошадь, и он совершенно не собирался рисковать жизнью, хватаясь за вожжи: существовала опасность, что он попадет под колеса или лошадь растопчет его копытами. Он прижался к стене, и повозка прогрохотала мимо. Прямо возле лавки, на которой сидели Пичард и толстый монах, у повозки треснула ось.