Филип Депуа - Тайна короля Якова

— Я очень устал — одна из этих стрел проткнула мне печень и кишки. Такая рана через неделю приведет к мучительной смерти. — Незнакомец опустил ладонь. Он улыбался. На губах виден был белый порошок, и немного того же порошка просыпалось из сломанного перстня. — Я предпочту теперь же покончить свои труды.

Священник принял яд.

— Господи, — вырвалось у Марбери, и он обратился к мальчикам: — Посадите его.

Они подскочили и все вместе подперли задыхавшегося, давившегося желчью священника.

Марбери засунул палец в перчатке ему в рот, чтобы вызвать рвоту. Самоубийца сжал зубы так, что прокусил и перчатку, и кожу до крови. Палец удалось высвободить только после того, как один из мальчишек сломал палку о затылок священника.

Миг спустя тот был мертв, валявшееся на обочине тело содрогалось. Мальчики равнодушно смотрели на него.

Когда агония прекратилась, юный вожак улыбнулся.

— Готов. Хороший яд.

Марбери не нашел слов.

— Вы думали, я сбегу, — продолжал мальчик, — но я отработал свой ангел.

— Да, — выдавил Марбери, — отработал.

Остальные молчали, предоставляя своему вождю вести переговоры.

Поняв, о чем они думают, Марбери порылся в потайном кармане и вытащил все, что там нашлось: три кроны. И протянул их детям. Никто не двинулся с места.

— Помогите мне затащить мертвых в карету, — прохрипел Марбери, — и монеты ваши.

— Тогда давайте. — Вожак взял у декана деньги.

Беззвучно, как и подобает таким бледным призракам, дети подхватили труп священника и поволокли его к карте.

Марбери прерывисто выдохнул и поднял тело Тома. Он положил мертвого мальчика с другой стороны кареты. Священника разбойники бросили на пол. Тому досталось сиденье.

Когда Марбери наконец поднял голову и осмотрелся, он увидел только вожака. Отважный молодой разбойник держал в поводу лошадь священника.

— Привязать к задку кареты?

— Да. Спасибо.

Мальчик нашел подходящий зацеп, крепко привязал повод и отошел.

— Я не думал… не думал, что вам придется…

— Честно сказать, — быстро перебил мальчик, глядя вниз, — это не первый наш убитый.

— О…

— Но с вашими деньгами, — продолжал мальчик, — как знать? Жизнь виляет, как дорога. Она не вся похожа на этот кусок, верно?

— Верно, — Марбери с трудом вдохнул. — Послушай, ты должен поехать со мной.

— Это зачем?

— К утру мы будем дома. Я не могу оставить тебя здесь.

— А я думаю, сможете, — недоверчиво отозвался мальчик. — А вот я не могу смыться с вами. Одному из моих всего-то пять лет. Куда они без меня? Я главный, понимаете? Я не могу их бросить.

Марбери разглядывал пятно подсыхающей крови на месте, где лежал Том.

— Меня зовут Френсис Марбери — сумеешь запомнить? Я — декан колледжа Крайст-Черч в Кембридже. Если сможешь довести туда своих…

— Кембридж? — Мальчик покачал головой.

— По крайней мере, подумай.

— Это щедрое предложение, — отозвался мальчик, скосив глаза, — и я не знаю… но поговорю с остальными.

— Ты должен назвать мне свое имя.

Мальчик смотрел прямо в глаза Марбери. В нем явно шла борьба. Наконец он тихо вымолвил:

— Не важно. — И растворился в густой тени леса за придорожной канавой, куда стекала кровь.

Рука брата Тимона скользила по поверхности маленького деревянного колеса, как рука опытного музыканта — по струнам лютни. Снаружи настало утро, но в комнате, освещенной свечами, еще прятались ночные тени. Брату Тимону досталось жилье на первом этаже: пустующая комната прислуги, далеко от господских покоев. В комнатушке без окон было холодно.

Пальцы Тимона мелькали как молнии, точно попадая на нужные символы, поворачивая то внутренний круг, то внешнее кольцо устройства. Все оно было не больше обеденной тарелки, однако содержало в себе бесконечное множество слов. Указательный палец левой руки бегал по строкам манускрипта, исписанного рукой Гаррисона. Тимон выкрал его из стола убитого. Он читал всю ночь напролет, точно запоминал каждое слово, каждый знак препинания — благодаря своему мнемоническому колесу.

Комната Тимона не слишком отличалась от большинства помещений, где ему приходилось жить. В ней имелась кровать, умывальник и конторка. Конторка была высокой — читающему лучше стоять, сидящего клонит в сон. Кровать стояла вдоль стены напротив двери: плоские доски, одно одеяло, подушки нет. Умывальная стойка вмещала два сосуда: таз с водой и ночной горшок. Один сосуд каждый вечер наполняли, другой каждое утро опорожняли.

Пока Тимон был погружен в свое почти колдовское искусство, успели прогореть три свечи. Он торопился дочитать, чтобы вернуть бумаги в стол Гаррисона, пока никто не заметил их отсутствия.

Запоминать такой объемный текст затруднительно, если излишне интересоваться содержанием. Надо впитывать слова не задумываясь, иначе могут пропасть целые страницы. Понятно, что раздавшийся спозаранок стук в дверь рассердил Тимона.

— Прошу вас уйти, — крикнул он. — Я работаю!

«Или пытаюсь работать», — добавил он про себя.

— Брат Тимон, это доктор Сполдинг, — настойчиво отозвались из-за двери. — Вы срочно нужны!

— Я молюсь, — упирался Тимон.

— Случилось новое убийство! И, я полагаю, мы нашли преступника.

Тимон немедля засунул мнемоническое колесо в потайной карман. Потом пинком выбил из стены камень — заранее расшатанный им самим, — спрятал за него краденые бумаги и старательно вставил камень на место.

Открыв дверь, он увидел прямого как жердь доктора Сполдинга. На нем был плащ янтарного цвета без украшений. Гладкое полотно спадало почти до пола и выглядело таким чистым, что казалось не настоящим, а написанным портретистом. Так же проста была его шапка — золотистое полушарие, прикрывающее макушку, без герба и без девиза. Все лицо как будто тянулось вперед под действием некой невидимой силы. Острый нос, оттопыренные губы, глаза навыкате. Руки его не знали покоя: он то складывал их, то разнимал, то почесывал одной другую, то постукивал пальцами по пальцам. И все это в такт дыханию: частому, срывающемуся, демонстративно нетерпеливому.

— Еще одно тело! — выпалил он с порога. — В зале. Но убийца пойман. Я застал его над трупом с кровью на руках. Тело еще не остыло. И вы не поверите, брат, — это один из нас!

Тимон поспешно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Вслед за ним в коридор проник запашок мускатного ореха. Тимон не успел ни о чем спросить — доктор Сполдинг уже бежал к двери.

— Конечно, я первым делом обратился бы к декану Марбери, — трещал он на ходу, — но не застал его в комнате. Я начинаю опасаться худшего, в свете последних событий…

— Кто убит, доктор Сполдинг? — оборвал его Тимон, догнав бегущего.