Джеймс Риз - Досье Дракулы

В описываемое время Торнли Стокер был только что назначен на должность внештатного хирурга в «Больницу для умалишенных декана Свифта», она же больница Святого Патрика в Дублине. Он исполнял приблизительно те же обязанности, что и доктор Сьюард в «Дракуле».

Ссылка на «Ирландские народные суеверия» (1852), труд, в котором Стокер мог прочесть о dearg-due, «красных кровососах» древней Ирландии, а также о Tuatha De Danan, или «бессмертных». Не меньший интерес, несомненно, представляют стихи и рассказы миссис Уайльд, также насыщенные обращениями к сверхъестественному.

В данном случае Стокер не может отказать себе в удовольствии обыграть название получившего абсурдную популярность у викторианцев романа У. Коллинза «Женщина в белом», некоторые структурные особенности которого он заимствовал как для «Дракулы», так и для предшествующего ему «Досье».

Дублинский замок, где Стокер работал в должности клерка второго класса гражданской службы. Клерки имели право отлучаться из замка только с разрешения старшего клерка и отчитывались за каждые полчаса проведенного на службе времени. Впоследствии, когда Стокер был назначен инспектором Малых сессий, его расписание стало чуть более свободным, хотя работа оказалась не намного более вдохновляющей.

Приемы, собрания ( ит. ).

Здесь Стокер приукрашивает действительность: Сперанце, недавно обедневшей и несчастной из-за вынужденного отъезда из Ирландии, потребовалось немало усилий, чтобы получить известность в лондонском свете. Это удалось ей лишь в то время, в которое — а не о котором — пишет Стокер, то есть в 1888 году, причем своим восхождением она была целиком обязана возраставшей известности Оскара. В 1888 году он стал редактором популярного журнала «Женский мир» и опубликовал книгу «Счастливый принц и другие сказки».

Еще один гость записал в дневнике: «Сегодня был с матерью с визитом у леди Уайльд. Она сидела в полном одиночестве и во всем своем великолепии в таких крохотных комнатах, что мы с матерью потом недоумевали, как эта особа в них поместилась. Она производила впечатление корабля в бутылке».

По-видимому, Стокер намекает на некий холодок в отношениях между семьями. И действительно, хотя самого Стокера леди Уайльд, очевидно, быстро простила, она сохранила обиду на Флоренс, давшую отставку ее Ас-кару.

Некоторые из современников леди Уайльд, среди них Шоу и Йейтс, высказывали даже предположение, что неприятие света Сперанцей было симптомом своего рода гигантизма.

Здесь Сперанца несколько опережает события, поскольку на тот момент она, вероятно, еще оставалась самой известной или пользующейся дурной славой из Уайльдов. На самом деле Оскар, описывая свое первое турне по Америке, где он действительно произвел много шума, рассказывал, как был тронут тем, что здесь все привечают его как сына Сперанцы, которую ирландцы, эмигрировавшие во времена голода, хорошо помнят и как поэтессу, и как патриотку. Даже в 1891 году, когда дублинский журнал «Хозяйка дома» провел опрос, призывая читательниц назвать «величайшую из ныне живущих женщин Ирландии», Сперанца получила 78 процентов голосов.

У Россетти действительно был вомбат, он любил держать его на коленях, почесывая ему брюшко, и после его гибели горько оплакивал. Насчет слона сведений не сохранилось, но, зная биографию Россетти, легко предположить, что у него могло возникнуть такое намерение.

Вероятно, леди имела в виду необходимость обратить свою библиотеку в наличность, как ей пришлось поступить с библиотекой сэра Уильяма, ставшей библиотекой Стокера, перед отъездом из Дублина.

Знакомство Кейна с Ирвингом предшествовало знакомству со Стокером. Что же до рецензии, то она была написана в 1874 году, когда Кейну был всего 21 год.

Возможно, Стокер учуял соперника? Если так, ему можно посочувствовать Холл Кейн, хоть был моложе Стокера на шесть лет, уже встречался с Генри Ирвингом и произвел на него впечатление своими талантами, весьма сходными с талантами Стокера. Стоит вспомнить, что в августе 1881 года Стокер был все еще очаровав Генри Ирвингом и рад возможности состоять у него на службе.

Жены, не вомбата.

Майкл, брат Россетти, издавал в Англии Уолта Уитмена. Сестра Кристина сама была известной поэтессой.

Рассказать об этом Стокер предоставляет мне. Россетти совершил поступок с одной стороны, несказанно восхитивший романтиков, с другой же ужаснувший более трезво мысливших современников: спустя годы после погребения жены он велел извлечь ее прах из могилы. В порыве скорби он похоронил с ней вместе многие из своих неопубликованных поэм, которые потом захотел вернуть. Если читатели усомнятся во впечатлении, которое это произвело на Стокера, отсылаем их к «Дракуле», глава 16, где Люси Вестенра, которую считают умершей, хотя это не так, выкапывает из могилы ее жених, Артур Холмвуд, и все это в итоге оборачивается не слишком хорошо.

После нескольких месяцев переговоров Кейн добился желаемого: полотно Россетти «Видение Данте о Беатриче» было выставлено в Художественной галерее Уокера в Ливерпуле, где оно пребывает и по сей день. Говоря об успехе, Стокер, несомненно, намекает на 1500 гиней, которые Кейн выручил для Россетти за эту картину, — сумму, сопоставимую с нынешними 75 000 фунтов.

Среди «общих пристрастий», упоминаемых Стокером, мы можем, не рискуя погрешить против истины, назвать следующие: служение искусству, любовь к театру, литературные амбиции, ночной образ жизни и бесполые браки. В связи с этим мы даже вправе говорить о писательской «гомосексуальной предрасположенности», латентной в случае Стокера, но более активной в случае с Кейном. Правда, говоря это, мы, современные люди, должны понимать особенности викторианского мировосприятия и помнить, что само слово «гомосексуальный» вошло в обиход только в 1892 году.

Одним призраком была женщина, имеющая обыкновение появляться на лестнице, второй облюбовал себе место в буфетной, тогда как третье привидение «проживало» в неиспользуемой спальне, выходившей окнами на Темзу. Это была тема, о которой Россетти всегда умалчивал. Однажды, когда Кейн вызвался переночевать в упомянутой спальне и тем самым развеять миф о ее обитателе, Россетти запретил ему это. Когда Россетти вынуждали объясняться, он говорил лишь, что видел и слышал мертвых. Сравните это с приемом, который оказал Джонатану Харкеру его хозяин в замке Дракулы: «В замке вы можете войти в любую дверь, в какую пожелаете, кроме тех, которые заперты, а туда вам и не захочется входить. Есть причины для того, чтобы все было так, как оно есть, и если бы вы видели то, что вижу я, и знали то, что ведомо мне, возможно, вам бы все стало понятней». «Дракула», глава 2. Сравните также трех привидений Россетти с тремя дочерьми Дракулы.