Филипп Ванденберг - Свиток фараона

— Нет, я вообще ничего не понимаю, — ответил Нагиб.

Барон фон Ностиц-Валльниц откашлялся.

— В нескольких кварталах отсюда находится резиденция секретной службы. Поговаривают, что наша секретная служба — одна из лучших в мире. Уже некоторое время ее сотрудники наблюдают чрезвычайную активность секретных служб Франции и Британии в вашей стране. Долгое время мы не могли выяснить, какова их цель, агенты были буквально сбиты с толку, когда узнали, что привлекается все большее количество археологов. Но сама мысль, что археологическая экспедиция является целью секретных служб Европы, казалась просто абсурдной.

Секретные службы не живут прошлым — секретные службы живут будущим. То, что прошло, им уже неинтересно. Интересы секретной службы всегда касаются того, что произойдет или может произойти в будущем. Значит, причина, заставившая французов и британцев заинтересоваться археологией, несколько иная. И вскоре наша секретная служба выяснила истинное положение вещей.

В различных музеях мира хранятся фрагменты каменной пластины, на которой, если соединить их, можно прочитать указание на место, где находится одна загадочная гробница древних времен. Британский археолог по имени Хартфилд предположительно заполучил самый большой фрагмент. Он утверждал, что в этой гробнице покоятся несметные сокровища: золото, украшения, искусные инструменты, а также документы с утраченными знаниями человечества.

Последнее более всего и заинтересовало секретные службы.

Ходили дикие слухи о том, что в этой гробнице были тайные химические и физические формулы, чудодейственные силы и указания на другие секретные сведения. Якобы со времен Наполеона по миру распространяются удивительные истории, а серьезные ученые занимаются какими-то фантастическими теориями, в соответствии с которыми древние египтяне владели какой-то неизвестной нам формой энергии. Благодаря этой энергии можно было менять местами магнитные полюсы Земли. Короче говоря, если хотя бы часть из этих предположений и догадок верна, то овладевший этими знаниями совершит колоссальный отрыв от всего человечества в научной сфере. И это послужит предпосылкой к полному завоеванию мира. Если и можно завоевать мир, то только с помощью знаний.

Фон Ностиц-Валльниц говорил об этом восторженно, что свидетельствовало о его заинтересованности данной темой и о том, что он основательно ею занимался. Постепенно гостям стало понятно, почему барон вышел именно на них. Загадочным и необъяснимым, как и сфинкс в Гизе, оставалось только одно: каким образом ему это удалось ?

Когда барон взял передышку, чтобы из хрустального графина налить коньяка, от которого гости с благодарностью отказались, Нагиб решился спросить, как он смог отыскать их.

— Хорошо, я расскажу вам об этом. — Фон Ностиц-Валльниц сделал широкий жест и снова, как в начале встречи, решительно, но безуспешно попытался улыбнуться. — Я получаю всю информацию из первых рук. Фридрих Фрайенфельс, шеф секретной службы Германии, ходил вместе со мной в одну школу. Мы несколько лет делили парту, потом женщину, и у нас нет секретов друг от друга. Когда Фридрих рассказал мне историю о таинственной гробнице в Египте, у меня проснулось желание самому организовать поиски.

Нагиб, Омар и Халима безмолвно переглянулись.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — произнес Ностиц и залпом опрокинул в себя бокал коньяка. — Вы думаете, что это очередное чудачество сумасбродного миллионера, и что через пару недель он забудет об этом. Смею заверить вас, что вы ошибаетесь. С тех пор как я услышал об этом деле, меня не покидает мысль о том, что я, Густав-Георг фон Ностиц-Валльниц, могу сделать что-то на века. И в один миг мое имя станет всемирно знаменитым. — От этих слов у него загорелись глаза, как у ребенка при виде неожиданного подарка. А от возбуждения, которое охватило его в тот момент, на обоих висках вздулись налившиеся кровью сосуды.

— Кто знает, — снова заговорил барон, — кто знает, сколько я еще проживу! Я сейчас оглядываюсь на свою жизнь и задаюсь вопросом: «А чего ты, собственно, достиг?» И я вынужден ответить: «Единственное, что тебе удалось, — сколотить денег, кучу грязных, бесполезных денег». И деньги эти обесцениваются день ото дня, так что очень скоро ими можно будет смело подтирать задницу. А однажды меня не станет, и никто этого вообще не заметит. Мне не суждено иметь детей, поэтому мое имя умрет вместе со мной.

Через пятьдесят лет люди скажут: «Барон Ностиц? Никогда о нем не слышал». Когда я представляю нечто подобное, мне становится дурно: прожить шестьдесят, семьдесят лет, а следующее поколение о тебе уже напрочь забывает! Если б вы только знали, как я завидую какому-нибудь цветоводу, который может вывести новый сорт роз и назвать его своим именем! Или астроному, который способен открыть крошечную звезду, совершенно бесполезную для развития человечества. Но эта бесполезная, никчемная звезда будет носить его имя. И спустя тысячу лет имя этого ученого будет упоминаться в книжках по астрономии. Если уж знаешь, что умрешь непременно, то хоть какое-то наслаждение должно быть. Если я завтра умру, то буду жалким и ничтожным, потому что я сам сделал свою жизнь жалкой и ничтожной. — Слова барона, этого маленького уродливого человека, у которого были почти все возможные на земле богатства, помогли увидеть его в совершенно ином свете. Но что ему нужно было от египтян?

— Вы так и не ответили на мой вопрос, господин барон, — настаивал Нагиб. — Как вы вышли прямо на нас и чего от нас ожидаете?

Ностиц снова неловко улыбнулся.

— Я же сказал вам, что секретная служба Германии — самая лучшая в мире, даже лучше французской «Deuxieme Bureau» и британской «Secret Service» Его Величества. Фрайенфельс и его люди наткнулись на вас очень давно, точнее сказать, в тот день, когда Омар Мусса наблюдал за двумя британскими агентами на пароходе. Но британцы интересовали и наших агентов, поэтому тот, у кого были те же интересы, тут же был замечен. Сначала мы приняли вас за агентов какой-то неизвестной разведки, но спустя несколько дней, после того как наши люди занялись вами плотнее, мы пришли к выводу, что вы являетесь членами «Тадамана». До того времени мы и не подозревали, что «Тадаману» тоже интересно это дело. Ну а все остальное получилось само собой.

Сначала мы наткнулись на человека по имени Али ибн аль-Хусейн, потом — на Нагиба эк-Кассара, и наконец — на Халиму аль-Хусейн.

Омар нервно заерзал в кресле. Мысль о том, что этот человек знает о них больше, чем они хотели бы, очень пугала его. Но знал ли барон действительно все?

— Скажи ему, — обратился Омар к Нагибу, — что мы оба стали членами «Тадамана» не по собственной воле и что люди «Тадамана» ищут нас, потому что мы не выполнили их задания. Он должен это знать!