Ирина Глебова - Ангел-хранитель

Как только двуколка остановилась у парадного крыльца и Викентий Павлович спрыгнул с подножки, со стороны сада раздался крик, и вскоре из-за ближних деревьев выбежал человек. Это был незнакомый мужик, по виду крестьянин, он размахивал руками и громко причитал:

– Убиенный, насмерть убиенный! А крови-то, крови! Лежит в том доме, что у реки!

Рукой он показывал через сад, в ту сторону, где, как знал Петрусенко, находится рыцарская башня.

Петрусенко мнговенно подобрался, сосредоточился. Сейчас во дворе, кроме него, никого не было. Он кивнул Максиму:

– Поднимись в дом, скажи хозяйке: явно что-то случилось, пусть быстро выйдет.

Сам же стал расспрашивать крестьянина. Оказалось, что еще вчера посыльный от госпожи Коробовой нанял в Енино нескольких мужиков с подводами возить гальку с берега реки и засыпать яму в саду. Вот они и приехали сегодня утром к реке, и пока остальные грузили на подводы камни, он на минутку решил сбегать посмотреть на башню – очень любопытно было! И увидел там мертвое тело – у самого входа.

– Постой! – Голос у Петрусенко стал жестким и тревожным. – Чье тело? Взрослого человека?

– Понятное дело, взрослого! – Мужик казался необычайно удивлен вопросом. – Не дитенка же?

Викентий Павлович невольно улыбнулся. Несмотря ни на что, он испытал настоящее облегчение.

– И какой из себя этот человек?

– Так господин какой-то. А лица я не видал.

– Не разглядел?

– Так он лицом вниз лежит, – объяснил рассказчик. – Я трогать не стал, побежал к реке, нашим сказал, а потом сюда…

Стремительно распахнулась дверь, и на крыльцо вышла госпожа Коробова. Лицо ее было хмурым и неприветливым. А еще – словно постаревшим, осунувшимся. Она решительно подошла, сухо поздоровалась с Петрусенко и уставилась на явно оробевшего мужика. Вместо него Викентий Павлович быстро повторил услышанное, спросил:

– Кто бы это мог быть?

Тамила Борисовна пожала плечами. Петрусенко показалось, что ей очень хочется спросить: «А вы-то зачем опять пожаловали в «Замок»?» Но не спросила, наоборот – голос у нее смягчился, в нем явно проступала усталость.

– Не могу представить, – ответила она ему. – Скорее всего, кто-то совершенно посторонний.

Викентий Павлович глянул на окна второго этажа.

– А что князь Всеволод? Неужели еще спит?

– Ему не надо об этом знать, тем более – видеть! – опять резко ответила Коробова. И добавила, словно вновь извинялась за свою резкость: – У нас была неспокойная ночь, у всех нервы в напряжении…

Викентий Павлович это заметил. Коробову, казалось, качает, как на волнах: то вверх – к нервному взрыву, то вниз – к желанию успокоиться, взять себя в руки.

– Вы правы, – согласился он с ней. – Мальчику ни к чему такое зрелище. Но нам все же надо пойти и посмотреть – кто этот человек, в самом ли деле он убит…

Не успел он окончить фразу, как громкий топот копыт раздался со стороны дороги, и в ворота, не закрытые еще за двуколкой, влетели галопом два всадника. Два молодых офицера спешились и быстро пошли к ним.

– Мадам Коробова? – козырнул один из них. – Позвольте представиться: поручик Бобров, мой товарищ корнет Савельев. Жаль огорчать вас, но мы за вашим сыном. В лагере ожидается приезд самого министра Плеве! Вот и трубят срочно общий сбор, так что придется нам забрать Андрея с собой.

Тамила Борисовна побелела просто на глазах. Но, стараясь не пустить рвущийся наружу страх, произнесла медленно:

– Но, господа, с чего вы взяли, что мой сын здесь? Он не приезжал.

– Как же так? – удивился Бобров. – Вчера, сразу после ужина, Андрей отпросился съездить к родителям. Мы все знаем, что вы здесь, в имении «Замок». Его отпустили. Уже вечерело…

Коробова повернулась и посмотрела на Петрусенко. Ее глаза были как бездонная черная пропасть. Через минуту, не произнеся ни слова, она упала в обморок.

…Алена стояла у окна в комнате Всеволода и, невидимая за шторой, наблюдала за всем, происходящим внизу. Ночь они провели во флигеле. Старики – Пелагея Никитична и Варфоломей – охали и ахали, слушая совершенно невероятный рассказ Лоди о его ночных приключениях с призраками. Девушка помалкивала, отвечала скупо. Кухарка хотела тут же бежать, будить хозяйку, но явно боялась выходить во двор, где бродили компании призраков, блестели молнии и уже лил дождь. Потому Алена легко уговорила подождать до утра. Скоро мальчик крепко уснул, она же сидела рядом с ним, мучимая самыми разными мыслями. Нужно было на что-то решаться! События развивались так стремительно и жестоко, что девушка уже поняла: она одна может не уберечь брата! Но что она может сделать, как доказать, что Коробова покушалась на жизнь князя Всеволода? Первый раз все происходило как бы совершенно случайно: сомнамбулизм мальчика, колодец… Второй – вообще какая-то фантасмагория: один призрак, другой, запертая кладовая… Как доказать, что ко всему этому приложила руку мадам? Все доводы, какие есть у нее, можно спокойно назвать измышлениями… Чем больше думала обо всем девушка, тем яснее становилось: есть только один выход – открыть свое инкогнито, назвать настоящее имя!

Да, она обвинит Коробову в краже младенца, в страшном обмене живого ребенка на мертвого. И, наверное, сможет это доказать. Родимое пятно на ее плече, точно такое же, как и у Лоди, свидетельства сестры Аглаи, записи отца. И, конечно же, Зинаида… Если все будет поворачиваться против хозяйки, она может рассказать правду. И тогда Коробова будет изобличена. Но и в этом случае может, может вырваться, выкрутиться! Ведь еще отец предупреждал ее: «Есть у господ Коробовых одна лазейка. Даже если неопровержимыми доказательствами они окажутся прижаты к стене, могут обвинить в преступлении свою служанку. Мол, это она сама все придумала и сама все совершила! И, как ни странно, но все свидетельствует именно об этом: и мы, и Глаша Рубцова, и служащие больницы видели только эту женщину – служанку госпожи Коробовой»… Но даже если так, даже если Коробова сумеет переложить вину на Зинаиду, какой, однако, поднимется шум вокруг этой истории! В этом случае против Лоди ничего уже нельзя будет сделать. И пусть даже она не сумеет доказать, что она на самом деле княжна Берестова, пусть! Но Лодю оставят в покое, его жизнь окажется в безопасности. А ведь это – главная цель!..

Как только рассвело, маленькая процессия потянулась от флигеля слуг до господского дома. Впереди шла Алена, за ней – дрожащая и озирающаяся Никитична, и последний – Варфоломей, несущий на руках спящего мальчика. Лодя лишь на минутку проснулся, когда его поднимали с кровати, улыбнулся, пробормотав: «Я думал, это снова призрак. Тот, второй… Мы с ним друзья…» – и опять уснул. В доме все казалось тихим, спокойным. Мадам вышла к ним в пеньюаре, полусонная, услыхав о происшествии, всполошилась, побежала проведать маленького князя. Зинаида, выскочившая следом, вообще чуть не лишилась чувств. Но Всеволод безмятежно спал, и Тамила Борисовна со служанкой вскоре оставили их в покое. Как только они ушли, Алена, совершенно не скрываясь, закрыла дверь в комнату Лоди на каминный совок, а свою – на ключ, прилегла одетая на постель. «Надо хорошенько обдумать – как и что я буду делать, с чего начну…» Это были ее последние мысли, уже через мгновение она спала. Утомленный и возбужденный ее мозг требовал успокоения. Но продолжал оставаться чутким, настороженным. Потому, как только часа через три за окном простучали колеса двуколки, девушка проснулась и подошла к окну. О чем говорили приехавший Викентий Павлович, госпожа Коробова и какой-то крестьянин, а потом подскакавшие офицеры, она не слыхала. Увидела, как мадам упала без памяти, но не шелохнулась. Ее место было здесь – у спящего брата!