Николай Свечин - Завещание Аввакума

Константинопольская конференция послов европейских держав в 1877 году потребовала от Порты предоставления автономии своим провинциям с христианским населением. Задумал и вел конференцию Игнатьев. Отказ султана выполнить эти требования и заставил Россию объявить Турции войну…

Три первых месяца войны Игнатьев провел в императорской Главной квартире, а после падения Плевны вернулся, с разрешения государя, в Петербург и лично составил текст мирного договора, подписанного затем им же от имени России 19 февраля 1878 года в городке Сан-Стефано. Он стал генералом от инфантерии и чуть ли не национальным героем. Однако на Берлинский конгресс вместо него поехал его личный враг Петр Шувалов, и раздосадованный генерал уволился в длительный отпуск «вследствие расстроенного здоровья». В Берлине великие державы объединились против России и переменили условия игнатьевского договора, лишив русских многих плодов их кровью завоеванных побед… Игнатьев следил за этим уже в качестве наблюдателя из своего имения Круподерницы, с удивлением обнаруживая, что газеты выставляют козлом отпущения именно его: слишком, мол, необдуманно составил сан-стефанский договор, чем озлил и Англию, и Германию. Старый хрен Горчаков с Петей Шуваловым про…, а генерал Игнатьев виноват!

Отпуск длился целый год, и вот 1 мая сего, 1879 года Николай Павлович получил, наконец, назначение — нижегородским генерал-губернатором, пусть и временным, на период ярмарки, и 19 июля прибыл к месту службы. И хотя поезд пришел ночью, в восемь утра он уже принял губернатора графа Кутайсова с комендантом ярмарки — жандармским полковником, а в половине девятого велел пригласить важнейших чинов полиции.

В кабинет, печатая шаг, зашли Каргер, макарьевский пристав Львов и бранд-майор Морошкин; последним скромно и без отбивания паркета сапогами предстал надворный советник Благово.

Игнатьев обошел застывшую шеренгу новых своих подчиненных, Кутайсов представил их, и каждому граф пожал руку. Отметил про себя, что губернатор перепутал отчество Морошкина, а Благово назвал коллежским асессором, и тому пришлось поправлять начальство.

После первого знакомства Игнатьев предложил всем сесть, заслушал общий доклад Каргера и очень быстро перевел разговор в деловое русло, интересуясь конкретным состоянием противопожарной службы ярмарки и ее полицейской безопасностью. Правнук знаменитого брадобрея и фаворита Павла Первого, Кутайсов седьмой год управлял губернией, но делать дело так и не научился. Получасового, как он надеялся, разговора не получилось; Игнатьев лез во все детали, быстро вникал, уточнял, переспрашивал, интересовался делами непритворно. В конце концов, пришлось сообщить ему, что уже имеются двое убитых приезжих купцов, а убийцы продолжают гулять по ярмарке. Каргер, недостаточно владея деталями, предоставил Благово сделать обстоятельный доклад, и тот последовательно, четко, не скрывая своих упущений, рассказал все дело о рукописи Аввакума. Закончил он доклад тем же резюме: или «раздорники», или хлысты, или скопцы.

С минуту Игнатьев молчал, обдумывая услышанное, а потом спросил, и вовсе не о том:

— Господин Благово, а почему мне докладываете вы, помощник начальника сыскной полиции? Где же сам начальник?

Благово с трудом удержался от желания покоситься на Кутайсова, пересилил себя и ответил спокойно:

— Начальник сыскной полиции статский советник Лукашевич находится в отпуске по болезни, и я исполняю временно его должность.

— И давно он в отпуске?

— Два года с месяцем.

— Федоров, — обратился Игнатьев к своему адъютанту. — Подготовь, голубчик, за моей подписью ходатайство Льву Саввичу [12] Л.С. Маков — в 1878–1880 годах министр внутренних дел. : статского советника Лукашевича по длительной болезни от службы уволить; начальником нижегородской сыскной полиции назначить надворного советника Благово с присвоением ему следующего классного чина коллежского советника; выслугу лет в новом чине господину Благово засчитать задним числом с момента исполнения должности начальника, то есть два года с месяцем.

Присутствующие молча переглянулись, слегка ошарашенные манерой графа Игнатьева решать вопросы чинопроизводства, а Кутайсов покраснел. Лукашевич был его зятем и в настоящий момент понтировал в Ницце, отдыхая от перенесенных неведомо когда трудов. Благово тащил весь воз сыскной работы не два года с месяцем, а уже шестой год, потому как Лукашевич, и пребывая в Нижнем, службой себя отнюдь не утруждал.

— Павел Афанасьевич, — продолжал генерал-губернатор, — а почему мы не можем заарестовать Осипа Лякина и его банду в трактире Кузнецова, если мы точно знаем, что он бывает там по ночам?

— Невозможно, ваше сиятельство, — ответил Благово с явным сожалением. — Трактир Кузнецова находится в месте, называемом Самокаты. Это своего рода остров, образованный Мещерским озером и Бетанкуровским каналом, соединенным с этим озером двумя малыми каналами. Попасть на Самокатную площадь можно по четырем мостам. Преступное сообщество днюет и ночует на Самокатах, сбывает там краденое, играет в карты, покупает девок, имеет притоны — «малины» и игорные дома — «мельницы». Отдельные трактиры годами принадлежат крупным бандам, разумеется, не юридически, но фактически и дают им ежесезонно значительный доход. Всего же на Самокатах сосредоточено более 60 трактиров, кухмистерских, пивных, ренских погребов и закусочных, и каждое из этих заведений патронируется каким-либо значительным бандитом. Он может сидеть в каторге, а деньги ему идут… У них с этим строго. Самокаты — это огромное самоуправляемое преступное высокодоходное предприятие, а среди его «акционеров» есть и питерские бандиты, и московские, и варшавские, и даже персиянские. Тон сегодня задают питерцы и Осип Лякин — один из самых, а может, сейчас и самый влиятельный из них.

Кроме этого крупняка, на Самокатах кормится много жулья помельче: шулера, игроки в стукалку и в «ремешок», продавцы медных часов за золотые, брачные и биржевые аферисты, сутенеры. Три шайки карманников срезают кошельки, причем территория между ними поделена и конфликтов почти не возникает. Еще шайка фабрикует паспорта, а может и завещание подделать. Имеется также два подпольных водочных завода. У преступников есть своя биржа труда, она обретается в пивной «Ниагара». Есть даже пенсионный фонд для престарелых жуликов, куда все, даже самые страшные бандиты и убийцы, делают отчисления с добытого.

Словом, ваше сиятельство, Самокаты — это золотой прииск для преступников, и потому они хорошо управляются и охраняются. На всех четырех мостах стоят, сменяясь день и ночь, караулы, на Мещерском озере дежурят специальные лодки для срочной эвакуации только тех, кто в розыске. В толпе зевак на площади есть особые соглядатаи, в каждой пивной — своя служба безопасности. Более того, каждый, даже незначительный жулик считает своим долгом сообщать вверх по иерархии обо всех подозрительных на Самокатах; на этом и погорел наш сыщик Здобнов. Охранительные заслоны выставлены из Самокатов во все важнейшие ярмарочные центры; непрерывно наблюдаются Макарьевская часть и казарма оренбургских казаков. При попытке, например, полицейского отряда выйти из Главного дома в притонах Самокатов немедля начнется срочная эвакуация. Бандиты переплывут каналы или озеро и скроются в Гордеевке, в Азиатском квартале ярмарки, в бесчисленных пакгаузах Сибирской пристани или уплывут на остров Кавказ.