Николай Свечин - Завещание Аввакума

Пожарное депо на Московской улице.

Все получилось совсем не так, как они задумали. За час до полуночи Лыков и Буффало вошли в заведение, одетые купцами средней руки, но с претензией. С ними были две певички из шведского хора, что поет в трактире Бубнова. Говорили на такой странной смеси языков, что поневоле обратили на себя внимание всего зала: Буффало — по-английски, Алексей вспоминал гимназические уроки французского, скандинавки шпарили по-своему… Зал поглядел на них и отвернулся — купцы как купцы, но из фартового угла кто-то их сразу опознал. Видимо, утром Лякин оставил на Серебряной линии наблюдателей для слежки за налетом на Гаммеля. Когда Буффало с Алексеем выбежали на улицу, а Лыков потом командовал городовыми, их запомнили в лицо. Так все их ухищрения и легенды пропали зря.

Чувство все возраставшей опасности появилось у Алексея к часу ночи. Посетителей осталось мало, в соседнем зале половые готовили столы под карточную игру. Вдруг сидящий напротив Буффало захрипел и упал на спину, схватившись за горло. За ним стоял высокий перс и затягивал аркан. Через секунду в руках у Буффало оказались револьверы, четыре выстрела отбросили перса-душителя в коридор. Ковбоец вскочил на ноги и тут же получил сзади сильный удар каучуковой палкой по шее, упал на колени и вторым ударом окончательно был оглушен. Все это заняло секунды.

Алексей бросился было на выручку рогожцу, но кто-то ловко подсек ему ногу и он растянулся возле товарища. Хотел отжаться и стряхнуть с себя нападавших, но тут острое лезвие прошло сквозь сюртук и уперлось ему под левую лопатку. Схватка закончилась.

Сильные клешни кузнецовских охранников подняли Алексея; он получил чувствительный удар в лицо, но молча стерпел. Его умело обыскали, отобрали револьвер и кастет. Двое держали Лыкова за руки, третий уткнул ему в грудь его же «смит-вессон», четвертый сзади приставил нож.

Может, Алексей и попытался бы убежать, рассчитывая на свою силу, но Буффало без сознания висел на руках у «фартовых». Пришлось пока смириться.

— Не убивать! — раздался сзади властный голос Кузнецова. — Осип ищет человека из полицейских для сведений, а тут сразу два «языка». Который-то да заговорит… Сведите их пока в подвал и как следует прикуйте. Осип придет через полчаса, сам с ними разберется.

Лыкова и начавшего приходить в себя Буффало бегом стащили по черной лестнице в подвал, и там звероподобный детина в кожаном фартуке сноровисто приковал их к толстым цепям на столбах. Прямоугольные столбы, подпиравшие низкие своды подвала, были опоясаны стальной полосой с кольцами, к которым приделали настоящие каторжные ручные кандалы. Чувствовалось, что место было специально приготовлено для подобных случаев.

Бандиты врезали напоследок Лыкову и Буффало по почкам и ушли, поставив в углу керосиновую лампу. Лязгнул засов, и в подвале стало тихо.

Окончательно очухавшийся Буффало тихо чертыхался в углу. Лицо у Лыкова горело, мысли путались. Ему вдруг стало страшно как никогда в жизни, как не было страшно даже перед первым боем.

Рогожец перестал ругаться и сказал голосом злым, но не испуганным:

— Ну мы с тобой и влипли. Надо выбираться, пока Лякин не появился.

Он уперся ногой в столб и стал тянуть к себе кулаки, пробуя цепь на прочность. Шея и плечи у Буффало напряглись, набухли желваки на лице, он пыхтел и упирался изо всех сил, но цепь и не думала поддаваться.

Глядя на него, Лыков не удержался и прыснул.

— Что смеешься, дурак, — рассердился Буффало. — Погоди, сейчас придет Ося Душегуб, он тебе посмеется.

— Да это не так делается, — виновато пояснил Лыков. — Вот, смотри: одно звено закладывается за другое и прижимается третьим, которое используется как рычаг.

Он сложил звенья, ухватился и нажал. Толстое кольцо сразу разошлось, и Алексей освободил правую руку.

— А так, как ты хочешь, не получится, — и Лыков рванул к себе левую руку. Цепь со звоном лопнула и повисла на запястье.

— Странно… — пробормотал он.

Буффало поглядел на него, сложил свою цепь, как было велено, и с удвоенной энергией навалился на нее. Однако у него снова ничего не получилось. Тогда Лыков двумя мощными рывками оторвал и его кандалы. Сложил обрывок цепи вдвое и получилось оружие.

— Как-то сразу веселее стало, — признался рогожец. — Осталась ерунда — выйти отсюда.

Они подбежали к двери. Массивная, она была сколочена из толстых дубовых плашек, стянутых железными полосами. Буффало налег на нее всем весом, но дверь даже не скрипнула.

Алексей внимательно осмотрел железные полосы, петли; все было крепкое, ухватиться не за что… Он нагнулся и увидел внизу щель.

— Ага… пальцы пролезают.

Он присел на корточки, ухватился снизу за дверное полотно и потянул на себя. Дверь зашаталась, но держалась прочно. Лыков взялся поудобнее, уперся и налег изо всех сил. В глазах потемнело, заныл порезанный бок, вены, казалось, сейчас порвутся.

Буффало стоял рядом и молча наблюдал. Он понимал, что сломать такую дверь голыми руками невозможно, но после того что этот парень сделал с цепями… Вдруг раздался короткий противный визг и нижняя петля с четырьмя огромными шурупами выехала из дубового косяка! Буффало чертыхнулся от удивления; ему хотелось протереть глаза.

Алексей выпрямился, ухватился за образовавшийся проем, уперся сапогом в стену и вырвал всю дверь из косяка напрочь. Аккуратно приподнял, своротив наружный засов, втащил внутрь и прислонил к стене.

— Ну ты даешь! — ахнул Буффало. — Говорил мне Каланча, да я не больно верил… Научи меня этому атлетизму, а я тебя стрелять научу!

— Давай сначала драпанем отсюда, — ответил Лыков.

— Как это драпанем? Лякин скоро сам сюда придет, и гоняться за ним не надо, очень удобно.

— Федор, ты больной на голову, — злым шепотом констатировал Лыков. — Тебя с оружием уработали, ты ничего поделать не мог, и еще хочешь в этой крысоловке Осипа с его братвой дожидаться! Ей-богу, больной…

— Ну хорошо, — примирительно сказал рогожец, — давай осмотримся и, если отыщем путь для отступления, тогда уж попытаемся?

Они осторожно вышли в подвальный коридор. В дальнем конце его, где была лестница, неярко светил фонарь; в их тупике обнаружилось забранное решеткой окно.

— Сними решетку, — приказал Буффало.

— Еще начальник выискался, — обиделся Алексей, но решетку оторвал и приставил обратно к раме, чтобы было незаметно. — Пролезешь, бычина толстомясая? — съехидничал он.

Буффало примерился — пролезает.

Внутри Алексея совсем уже исчез недавний страх и разливалось другое ощущение: силы, уверенности и злости. Разогретые мускулы играли, вернулся кураж; хотелось посчитаться с Лякиным. Он решительно намотал обрывок цепи на кулак и тут услышал приближающиеся голоса. Бесшумно, как кошка, Лыков в два прыжка подобрался к лестнице, несколько секунд слушал, потом так же бесшумно вернулся и затолкал Буффало обратно в комнату. Успел по пути заметить, что из узкого коридора не видно, что дверь выломана.