Мэтт Рубинштейн - После дождичка в четверг

Джек осторожно поцеловал ее.

— А где Дэв?

— С моими родителями. Ему всего два года, полагаю, этого маловато для подобных путешествий.

Сэнди хоть и выглядела усталой, тем не менее буквально сияла. Поверх золотистого платья на ней была старая куртка Питера, в руке бокал шампанского. Такая женщина вполне могла бы стоять на борту яхты миллионера.

— Мне очень понравились твои приятели из полиции, — заметила она, обращаясь к Питеру. — Они, часом, не голубые?

— С чего ты взяла? Они абсолютно нормальные парни. Их зовут Дэйв и Уоррен.

— Пожалуй, я пойду к ним, — заявила Сэнди. — Музыка есть?

— Торн что-то привез, но тебе, наверное, не понравится.

Сэнди подняла бокал.

— Торн!

Когда исландец спустился на корму, все поздравили его с наградой. Чуть смутившись, он красноречиво взглянул на Питера. Сэнди отправилась на мостик, а Джуди последовала за ней в поисках спиртного. В своем пестром костюме с шелковым шарфом она вовсе не походила на вдову. Питер провожал ее взглядом, пока она не скрылась в каюте.

— Как у нее дела?

Бет пожала плечами:

— Судя по всему, в порядке. Кажется, справляется… ну, если не совсем, то почти.

— Она хорошо выглядит.

— Да. Как всегда. И одному Богу известно, о чем она думает.

Торн коснулся ее руки:

— Знаешь, как говорят немцы? «У всего на свете есть конец. Два конца — только у сосиски».

Бет грустно улыбнулась:

— Немцы и вправду так говорят?

Глаза Торна вспыхнули.

— Знаешь, как еще они говорят?..

— Нет. Я лучше пойду помогу ей.

Она поднялась по трапу на мостик. Спустя секунду катер сделал крутой поворот, и из каюты раздался женский смех — приятели Питера, видимо, наслаждались жизнью. Торн покачал головой и обернулся к Джеку:

— Как она себя чувствует?

— Бет держится. Мы кое-что нашли в церкви. Мне кажется, это имеет отношение к Фрэнку.

Он вытащил из-под куртки манускрипт и раскрыл. Торн и Питер склонились над ним, вглядываясь в странный текст. Их руки лежали на плечах Джека и, кажется, соприкасались пальцами. В манускрипте имелись и картинки: некое подобие иллюстрированного атласа — путеводителя по миру; крошечные хлипкие пирамиды; всем известный сфинкс; поросшая камышом дельта реки; фигурки людей в остроконечных шляпах; пагоды; смуглые женщины, танцующие на краю вулкана, — полностью обнаженные, не считая головных украшений. Все люди были приземистые и толстые, как бочонки. Торн, пытаясь разобрать текст, спросил:

— Что это за язык?

— Я хотел у тебя узнать.

— В жизни ничего подобного не видел.

— Ты уверен?

— Посмотри вот сюда и сюда — разве это вообще буквы? Это руны. Или же стилизация под руны. Понятия не имею, что это такое.

Джек забрал у него манускрипт.

— А кто, по-твоему, может знать?

— Кто-нибудь из переводчиков…

Они были знакомы с множеством специалистов дубляжа, технического и художественного перевода, знавших десятки языков, но Джек вдруг понял, что не в силах пустить реликвию по рукам.

— Я бы предпочел пока держать язык за зубами.

Питер разглядывал страницы с не меньшим интересом, чем Торн. И хотя не знал иностранных языков, зато неплохо разбирался в тайнах и секретах.

— Может быть, это шифр?

— Какой?

— Не знаю. Нужно выяснить, откуда это взялось и когда было написано.

— И как ты себе это представляешь?

Помолчав, Питер предложил:

— Можно обратиться к одному из наших экспертов. Он неплохо разбирается в старых книгах и даже как-то помогал Торну.

— Мне придется отдать ему манускрипт?

— Ну или отрезать от него кусочек.

— Не уверен, что мне нравится твоя идея.

Питер пожал плечами:

— По крайней мере он точно скажет, настоящая эта штука или подделка.

— Подделка?

— Или мистификация. Их сейчас огромное количество.

Джек прикусил губу. Манускрипт лежал в склепе, под алтарем, и если последние мысли Фрэнка были посвящены этой книге, она не может быть фальшивкой — в этом он не сомневался. Ему не хотелось отдавать манускрипт в чужие руки, не говоря уже о каких-то кусочках. Джек сам не знал, отчего вдруг решил ни на минуту не расставаться с книгой.

— Если ты не хочешь огласки, можно поступить иначе, — сказал Питер.

— Каким образом?

— Привести эксперта к тебе, например. Под каким-либо предлогом.

— Может, лучше к тебе? — возразил Джек.

Торн не поддержал его, а Питер заметил:

— Ты мог бы отпраздновать новоселье. Только вообрази себе — новоселье в церкви… вся эта атмосфера… Подсветка, гости в черном и этническая музыка. У тебя еще остались те фонарики?

— Я не хочу устраивать большой праздник.

— А музыка была бы кстати, — вмешался Торн.

— После похорон прошло слишком мало времени.

— А как насчет ужина? — спросил Питер.

— Это можно, например, на следующей неделе.

— Отлично. Так мы и сделаем. Сэнди эта идея тоже понравится.

На картинке два мешкообразных человечка сидели рядышком на холме, а еще четверо — не то в озере, не то в центре огромного цветка. Один стоял в библиотеке, битком набитой книгами, а второй что-то искал на полках. Возможно, это был и легенды о какой-то древней цивилизации и в цветках сидели короли, королевы и герои. Манускрипт не мог быть подделкой. Текст, вероятно, зашифрован, но Джек чувствовал, что здесь таится нечто более ценное — древний, утраченный язык. Утраченный до нынешнего дня.

Когда катер двинулся на восток, уже начался прилив. Торн касался всего, до чего дотрагивались пальцы Питера, — перил, спасательного жилета. Миновали крошечный островок. Хорошо одетая компания, устроившаяся под навесом, проводила взглядом продефилировавший мимо патрульный катер. Из рубки с бокалами в руке вышли Сэнди и Джуди. Сэнди с напускной обидой пробормотала:

— Они учат Бет управлять катером. Куда уж мне до нее.

— Она, видимо, их очаровала, — поддел ее Джек.

Сэнди проигнорировала его замечание и обернулась к Торну:

— Что-то случилось с магнитолой.

Исландец поднялся и нырнул в рубку. Через минуту оттуда вновь понеслась музыка. Питер был прав — она ничего общего не имела с теми мелодиями, которые раздавались с проплывавших мимо судов. Унылая и ритмичная, она походила на что-то среднее между завыванием ветра и человеческим голосом, и от ее звуков мурашки бежали по коже. Торн вышел из рубки и, ни слова не говоря, уселся на носу.

Питер повернулся к Сэнди, кивком указав в сторону мостика:

— Тебе лучше вернуться. Эти ребята — моряки, и ничего не стоит их расшевелить.

— Благодарю покорно. Я уже проявила свою гордость — до сих пор не могу успокоиться. К тому же на прошлой неделе меня отшили эсэмэской.

— Мне это знакомо, — сказал Питер. — Дважды меня посылали по электронной почте и один раз — телеграммой.