Чарльз Финч - Прекрасная голубая смерть

Но к медицине все это никакого отношения не имело. Разве что порой он брался за задачи вроде той, которая сейчас поставила его лицом к лицу с трупом Пруденс Смит. Ради такого удовольствия он помогал Леноксу, когда тот его просил, и хотя старался этого не выдавать, вновь испытывал намек на былое наслаждение от настоящей работы, волнение человеческого ума, исследующего человеческое тело.

Он был среднего роста и веса, с кудряво-белокурыми волосами, лицом, в эту минуту небритым и выдававшим злоупотребление крепкими напитками. Его глаза были полуприкрыты тяжелыми веками, но иногда смотрели очень проницательно. Когда Ленокс заехал за ним, он как раз послал мяч для гольфа поперек сумрачного бального зала своего дома в ожидающего лакея. Теперь, когда Ленокс поманил его к телу Пру Смит, он оборвал свои наблюдения и направился от двери к кровати.

Пру, заметил Ленокс, была почти красивой девушкой с золотистыми волосами. Примерно двадцати пяти лет, определил он. Хороший возраст для брака.

Мак-Коннелл наклонился над ней и, прежде чем коснуться ее, спросил:

— Должен ли я остерегаться смазать отпечатки пальцев?

— Не думаю, — сказал Ленокс. — На телах они не выявляются, метод еще слишком нов. Вообще, по-моему, в данном случае они ничего не дали бы, тут их слишком много. Если не считать стакана, который был чисто вытерт… Интересный факт.

Томас распрямился.

— Значит, ты предполагаешь, что на самом деле ее убил яд?

Ленокс задумался.

— Если это было самоубийство, в чем я сильно сомневаюсь, то, несомненно, убил ее яд. Если же это убийство, то убийца поступил бы крайне глупо, если б представил, будто она покончила с собой при помощи яда, а затем убил бы ее каким-то другим способом. Какой в этом толк?

— Если только он не предположил, что пузырек из-под яда сочтут неопровержимым доказательством.

— Потому-то я и пригласил тебя. Но, полагаю, ты обнаружишь, что причина смерти — яд.

— Согласен, — сказал Томас. — И все-таки…

Из нагрудного кармана он достал пару перчаток и надел их. Труп он начал исследовать с лица, покрытого землистой бледностью.

— Можно сразу отбросить некоторые из обычных ядов, — сказал он. — Они вызвали бы прилив крови к коже. Она выглядела бы раскрасневшейся.

Ленокс никак не откликнулся.

Томас расстегнул ее ночную рубашку настолько, насколько допускали приличия, но достаточно, чтобы убедиться, что и тут кожа не покраснела. Затем он приподнял рубашку и прощупал живот без какого-либо видимого результата. Затем одернул рубашку, лизнул свой большой палец и провел им по ее горлу и губам.

— На шее нет красноты, — сказал он. — Или синюшности. Ее не задушили, а губы выглядят нормально.

— Ты не хочешь, чтобы я на минуту вышел? — спросил Ленокс.

— Нет, — сказал Мак-Коннелл. — То есть, если ты сам не предпочтешь.

После чего он снял с нее всю одежду, если не считать нижнего белья. Провел ладонями по ее ребрам и осмотрел по очереди обе ноги. Каждую он приподнял под углом в сорок пять градусов и провел рукой под коленями. Затем перевернул тело набок и осмотрел спину.

— Непонятно, — сказал он. — Большинство ядов…

— Да? — подтолкнул его Ленокс.

— Не важно. Я понял.

Мак-Коннелл поднял обе ее руки и исследовал вены на внутреннем сгибе локтя.

— Как я и думал, — сказал он. — Покраснение!

Ленокс знал, что лучше промолчать. Мак-Коннелл ощупал тело повсюду, проверил все члены на окоченение и осмотрел шею под затылком. Затем выпрямился, накрыл тело снятой одеждой и сдернул перчатки.

— Что ты хочешь услышать в первую очередь, Чарльз?

Тут в дверях возник Дженкинс.

— Я отыскал жениха, Джеймса, он на кухне. Мистер Барнард был не слишком доволен, что его забирают, но я… Что вы нашли? — перебил он сам себя. — Касательно трупа?

Мак-Коннелл выразительно посмотрел на Ленокса.

— Что ее убило, Томас?

— Она не была ни заколота, ни задушена, ни застрелена. Короче говоря, она была отравлена. Яд она впитала сегодня днем между двенадцатью и часом, поскольку умерла она примерно в два часа, судя по окостенению тела и учитывая то, что использовавшийся яд убивает примерно за час. Смерть, я думаю, наступила между сорока пятью минутами второго и двумя. Полагаю, она уснула, что логично, так как яд, который я подозреваю, оказывает сильное снотворное воздействие. После смерти тело не трогали, и она была неподвижной в течение часа между впитыванием яда и смертью. Иначе ее лодыжки выглядели бы распухшими и покрасневшими.

— Понимаю, — сказал Ленокс.

— И еще одно. Убита она была относительно редким ядом: bella indigo — прекрасная голубизна. Название это иронично: вены в конечностях жертвы в зависимости от их величины краснеют. Соль в том, что иметь голубые вены — bella, то есть прекрасно, ибо тот факт, что они не покраснели, означает, что вы будете жить.

— Это распространенный яд? — спросил Ленокс.

— Напротив. Убийца, вероятно, прибегнул к нему, потому что его гораздо труднее определить, чем мышьяк или стрихнин. Собственно говоря, если вы разрешите небольшую демонстрацию, я проверю кое-какое подозрение.

Томас снова натянул одну из своих перчаток и подошел к столу. Из кармана жилета он извлек миниатюрную стеклянную чашечку и пакетик с гранулами. В привычке Мак-Коннелла было всегда иметь в карманах полезные приспособления или лекарства. Он поставил чашечку на стол, ссыпал в нее несколько гранул порошка и взял со стола пузырек без ярлыка.

— Полагаю, это яд, который мы должны счесть убившим девушку, — сказал он.

Ленокс кивнул.

— Смотрите, не появится ли фиолетовый цвет? Это будет bella indigo, — сказал он и выщелкнул капельку жидкости в миниатюрную чашу. Секунду не происходило ничего, а затем внезапно вся чашечка пожелтела.

— Как я и думал, — сказал он. И посмотрел на Ленокса. — Это пузырек с ядом. Вероятнее всего, мышьяк, а если нет, то какое-нибудь его соединение. Имеет смысл попробовать проследить его, поскольку иногда можно узнать, кто его приобрел по регистрационным книгам, которые ведут аптекари, и особенно, если он был куплен в Лондоне. Но, во всяком случае, одно совершенно точно. Содержимое пузырька в моей руке не убило девушку на кровати.

— Это убийство, ведь так? — спросил Дженкинс.

— Да, — сказал Ленокс. Он медленно направился назад по коридору к кухне, испытывая сильную усталость. Шел уже девятый час, а ему предстояло сделать еще очень много. По меньшей мере придется поговорить с женихом, а затем с Барнардом. Завтра он примется за дело всерьез. Подобные минуты всегда бывали тягостными, когда факт убийства подтверждался, и расследование начиналось по-настоящему.

Кухня оказалась очень жарким квадратным помещением с низким деревянным потолком. В ней густо пахло крахмалом и мясом, но она была чистой. С одной стороны находился большой очаг, в котором пламя как раз замирало на раскаленных углях. С крючьев над ним свисали копченый окорок, куски говяжьей туши и корзинки с луком и чесноком, а другие съестные припасы громоздились на полках повсюду. Посередине стоял длинный деревянный грубо сколоченный стол, на котором готовилась еда, и над ним еще курился парок, так как служанки ошпарили его кипятком по завершении дня. Видимо, Барнард ужинал не дома. А возле стола сидел худой коротышка, зажимая голову в ладонях и иногда всхлипывая. Ленокс встал у стола, а Мак-Коннелл и Дженкинс остановились позади него.